— Может, и сожрут, а может, и нет. В любом случае попытка не пытка. Даже при самом трагическом исходе мы подадим пример другим, пусть и на короткое время, но станем самым развитым в политическом отношении государством.
— Вы хотите сказать, что это утешит вас на виселице? — уточнил позицию экс-депутата Кабанов. — Меня, к примеру, нет. Жизнь я люблю, а вот абстрактные идеи — увы!
Лудицкий сглотнул. Мысль о виселице была неприятна.
— Если положение станет безысходным, можно будет загодя покинуть остров, — хрипло, будто чувствуя петлю на шее, выдохнул Петр Ильич.
— Всему населению? Вы подумайте, что говорите!
Разумеется, никакое население Лудицкий в виду не имел. Только Кабанову говорить этого не стал. Все равно не поймет, а смотреть станет как на врага народа.
— Так вы отказываетесь? — спросил вместо пояснений Петр Ильич.
— Да, — по-военному кратко ответил Командор. — Хотите — пытайтесь, а лучше подумайте, отправитесь с нами в Россию или нет. Решать каждый будет сам.
Решать каждый будет сам. Хотя время еще есть. Походы под парусами — дело долгое…
Часть четвертая
Пошли удачу нам в бою…
32
Толстый Жак. «Дикая кошка»
— Черт бы побрал этот ветер! Он издевается над нами, как презренная вертихвостка!
Капитан «Толстушки Анны» Жак Сабиньяк, более известный как Толстый Жак, готов был рвать и метать.
Было с чего! Пройти благополучно весь путь через океан и на последнем отрезке вступить в полосу встречных ветров — это не просто обидно. Тут уж никакие нервы не выдержат.
Широкое купеческое судно хорошо выдерживало любой шторм, легко держалось на волне, а вот маневрировать на нем было трудновато. Ветер словно поставил своей целью не допустить парусник до Санто-Доминго. Приходилось постоянно менять галсы, гонять матросов на реи, и все равно ход не превышал пары узлов.
Команда измучилась, однако Толстого Жака беспокоило не это. Кто и когда обращал внимание на парней с бака? Гораздо хуже было то, что продукты подошли к концу. Акционеры Вест-Индской компании хорошо считали денежки и настоятельно просили не терять времени. Поэтому заходить на какие-нибудь острова по дороге не рекомендовалось. Есть конечный пункт, куда надо сдать товар и откуда требовалось забрать груз взятого у плантаторов за бесценок табака, прочее же — дорогое и ненужное излишество.
Цены на табак в Европе подросли. Значит, и доставить его требовалось побыстрее. Сабиньяк за долгие годы хорошо изучил нрав своих хозяев. Будешь выполнять их пожелания в срок — сможешь отложить что-нибудь на черный день. Нет — капитанов хватает и без тебя.
Ну что стоило зайти на один из внешних островов и прикупить немного солонины! Нет, ветер, как назло, был попутным, и казалось, ничего не стоит добежать с ним до вожделенного Санто-Доминго. Когда же мелкие французские поселения остались далеко за кормой, дьявол коварно крутанул зефиры, поставил их преградой, и путь затянулся на многие лишние дни.
Главное же — не переиграешь, не станешь поворачивать назад. Вначале была надежда на то, что погода образуется, теперь же в любом случае все равно. Что возвращаться с попутным ветром, что идти вперед со встречным — разницы уже никакой. До Санто-Доминго было рукой подать, в благоприятных условиях день хода, а так — хорошо если доковыляешь за неделю. В трюме же последняя бочка солонины, заплесневелой, с крепким душком, горстка бобов да немного червивых сухарей. Даже воды, затхлой, негодной для питья, практически не осталось, и жажду приходилось утолять одним ромом.
— Парус на горизонте!
— Дьявол! — привычно отозвался капитан.
Парус — это всегда двояко. Свой — можно будет договориться о помощи, чужой — кто знает, на чьей стороне будет счастье?
Хотя в такой близости от французских вод…
Неведомый корабль шел навстречу. Расстояние не позволяло определить подробности, и лишь самые глазастые сообщили товарищам, что у незнакомца три мачты.
Можно было попытаться бежать, но вдруг корабль свой? Даже не вдруг — скорее всего. Да и не бегать же от каждого паруса лишь потому, что он может оказаться враждебным!
Спустя час картина прояснилась. Чужой корабль оказался фрегатом, идущим под французским флагом.
Многие из матросов облегченно перекрестились, и лишь Толстый Жак остался верен себе:
— Три тысячи чертей и якорь в одно место! Дьявол не отвернулся от нас, песье отродье!
Корабли медленно сближались.
Купец по-прежнему усиленно маневрировал, пытаясь обмануть коварный ветер, фрегат бодро двигался с попутным, лишь изредка корректируя курс в соответствии с маневрами «Толстушки Анны».
Прошло еще не меньше двух часов, пока корабли наконец сошлись. Фрегат развернулся, оказался совсем рядом с купцом, и Толстый Жак проорал в рупор:
— Боцман! Мать твою за ногу! Готовь шлюпку!
Матросы торопливо бросились выполнять приказание. Но тут фрегат слегка изменил курс и пошел на сближение.
— Эй! Вы что, с ума сошли? Дьявол вас забери! — крикнул Сабиньяк в сторону накатывающего фрегата.
Словно в ответ на его ругань, французский флаг на встреченном корабле дернулся, пошел вниз, а на его место торопливо взметнулось черное полотнище с изображением хищно изогнутой здоровенной кошки.