Уже не говоря о кратком времени, которое потребовалось самозваному командору с французским прозвищем, чтобы от полной безвестности подняться к вершинам славы.
И если мужчины думали о противнике исключительно как о враге, пусть и отдавая ему дань невольного уважения, то в памяти Мэри то и дело всплывали картины их случайных встреч.
Залитая кровью палуба «Виктории», смертоносный танец Санглиера, прокладывающего путь сквозь толпу отчаянно сопротивляющихся последних защитников фрегата.
Поединок с ним, когда остальные уже сдались. Сейчас, в отдалении от битвы, девушка вспоминала, что Командор только защищался от ее натиска, не сделав ни одной попытки перейти в контратаку. Даже шпагу из ее руки он выбил так, словно старался ни в коем случае не причинить боль.
А еще было прощание. Риск, на который пошел предводитель пиратов, дабы доставить пленницу к родным для нее берегам, избавить ее от неприятностей нахождения среди буйной вольницы.
И был визит к прежнему губернатору. Сообщение, что отец и сэр Чарльз по-прежнему находятся на острове, снабженные всем необходимым. Ее выстрел, невольные объятия… Тело жило памятью о крепких руках, ласковом прикосновении ладони к волосам, ощущением того, как приятно чувствовать собственную беззащитность…
Эти воспоминания Мэри изо всех сил гнала прочь, только сил почему-то оказывалось слишком мало. Совсем как в тот момент, когда она припала к груди Санглиера и никак не могла, да и не хотела отодвинуться прочь…
А потом была последняя встреча. Рык Командора, отгоняющего прочь своих головорезов в тот самый момент, когда Мэри думала лишь об одном: не попасть к нападавшим живой. Его нешуточная угроза самолично расправиться с любым насильником. Оружие, полученное ею из его рук. Короткая совместная прогулка, непонятно, для кого более рискованная — для нее или все же для ее провожатого? Одно слово — и встреченные солдаты открыли бы такой огонь, что хоть одна пуля нашла бы свою цель, и не было бы сейчас никаких проблем…
Как оказалось, о последнем случае помнила не одна Мэри.
Сэр Чарльз грузно поворочался в кресле и повернулся к дочери своего друга:
— Я хорошо понимаю вас, леди, и тот несравненный риск, когда вы находились рядом с Санглиером, но было бы лучше, если вы как-то сообщили солдатам, кто именно находится с вами.
— Я поступила так, как сочла нужным, — ледяным тоном отчеканила Мэри. — Командор Санглиер пришел ко мне на помощь в тот момент, когда остальные предпочли сбежать, нимало не беспокоясь о моей судьбе.
Упрек был жестоким. И пусть мужчины уже объясняли девушке ситуацию, им поневоле захотелось оправдаться вновь.
— Мы послали к вам сэра Генри, дабы он нашел вас и предупредил о срочной необходимости оставления города… — Вид у лорда был несколько виноватым.
Он понимал, что гораздо лучше было бы самому заняться спасением дочери, но обстановка заставляла торопиться, а сэр Генри не только вызвался найти некстати отправившуюся на раннюю прогулку леди, но и дал слово, что сделает все, дабы доставить ее в безопасное место.
Доставить Мэри в безопасное место он не сумел, но сделал действительно все. Тому доказательство — его отчаянная попытка застрелить Санглиера. Попытка, едва не увенчавшаяся успехом.
— Не забывайте, леди, что встреча с нами была главной целью пиратского нападения на город, — напомнил со своей стороны сэр Чарльз.
— Так и встретились бы с ним. Я же передала вам, что командор Санглиер настоятельно просил явиться к нему для беседы, — напомнила девушка.
— И вторично попасть к нему в плен, — саркастически усмехнулся сэр Чарльз.
— Я уверена: плена не было бы, — твердо ответила Мэри. — Речь шла именно о беседе. Как сказал командор Санглиер, вы сами очень жаждали поговорить с ним, и он просто пошел навстречу вашим желаниям.
— В присущей ему форме. — Толстяк вновь не удержался от ехидного замечания.
— Толстяк вновь не удержался от ехидного замечания.
— Но вы же не думаете, сэр Чарли, что наш противник мог согласиться предстать перед вами в качестве пленника. Вы же сами установили, что Командор был продан раненым в рабство, сбежал и только после этого занялся своим нынешним делом.
Когда-то толстяк частенько возился с дочерью своего приятеля, совсем как родной дядя. С тех пор по детской привычке Мэри частенько звала его Чарли. А вот называть Санглиера Командором она стала недавно, но с завидным постоянством. Не то из-за уважения, не то подчеркивая положение, занятое Санглиером среди пиратов.
Ее фраза вызвала у мужчин сдержанный смех. Так лорд и сэр продемонстрировали, что вполне оценили юмор своей собеседницы. Знакомые с Командором не понаслышке, они, разумеется, не считали, что он согласится быть пленником. Но и не думали, с какой видимой легкостью сумеет одолеть команду «Магдалены», тем более, по рассказам Коршуна, вначале дела шли настолько хорошо, что ни к какому похищению прибегать не пришлось.
Санглиер сам поднялся на борт в сопровождении одного моряка, велел выходить в море, но дальше…
— Знаете, уважаемая Мэри, если мы не найдем способ нейтрализовать вашего благородного многоженца, то нам явно будет не до шуток. Надо любым способом заставить его убраться из Архипелага. Во Францию, на родину, к дьяволу, к женщинам, раз он до них так охоч, куда угодно. Вы-то обойдетесь лишением титула, но нам с вашим отцом не сносить головы, — серьезно произнес сэр Чарльз.