— Давай, давай, шевели ножками… — с напускным весельем подгонял Сизый.
Он привел Мотыгу на камбуз, усадил за стол и вручил стакан сока.
— Выпей… полегчает.
Мотыга с опаской понюхал содержимое стакана — кажется, он заподозрил, будто Сизый подсунул ему спиртное. Но спирт в соке если и содержался, то в таких дозах, что ни один шат без специальных приборов не унюхает.
Мотыга в несколько глотков осушил стакан. И, похоже, оклемался еще больше — выглядел он теперь измятым и подавленным, но явно отходящим от оцепенения.
— А мне такая чушь снилась, рассказать — не поверишь! — по-прежнему весело сообщил Сизый. Он чувствовал: надо болтать, молоть любую ерунду, лишь бы отвлечь Мотыгу, расшевелить его окончательно и бесповоротно. — Представляешь, приснилось, будто я ночью за каким-то исамаром встал и поперся к сундуку. Ну, вот, пришел я, и что вижу? Вместо одного сундука-саркофага — штук сто, да все такие ма-ахонькие, не больше башмака.
Ну, вот, пришел я, и что вижу? Вместо одного сундука-саркофага — штук сто, да все такие ма-ахонькие, не больше башмака. И тут у меня осветители сдохли…
Сизый еще в середине рассказа почуял неладное, но почему-то не остановился вовремя. После этой фразы глаза у Мотыги снова остекленели, и он стал серым-серым, и лицо посерело, и руки…
Стакан Мотыга ненароком раздавил. В ладони. Хрясь — и в крошку. Это макрополимерный пластик! Который выдерживал такие нагрузки, что думать было страшно.
А Мотыга его голыми руками изничтожил… У Сизого даже речь отняло от изумления.
— Что такое? — фальцетом пропел Сизый, приподнимаясь.
— Сизый, — просипел Мотыга. — Это был не сон…
Шат Урима схватывал все на лету; недаром у него за плечами имелся самый разнообразный опыт — и пустотника, и пилота.
— Не сон? Ты что, тоже ходил к саркофагу?
Мотыга согласно мотнул головой.
— Да… Я не знаю как это объяснить, но я как бы одновременно и находился там, в зале, и оставался в каюте. И видел все то же самое — сначала маленькие саркофажки и тьма, потом я не мог найти вход в канал, потом проснулся этот… Который топал вчера по кровле…
Сизый жестко глядел на напарника. Во взгляде его не читалось даже намека на испуг — только жадность дорвавшегося до фактов исследователя. Мотыгу это несколько приободрило.
— Что это было, Сизый? Иллюзии? Я ведь оставался в каюте, я знаю… Просто кто-то морочит нам голову. Насылает…
— Может быть и так, — осторожно ответил Сизый. — Но не обязательно насылает. Ты насколько внушаем? Знаешь? Гипнопедию проходил перед тестами?
— Нет. Меня военные отбирали…
— Ах, военные, — протянул Сизый совсем другим тоном — многозначительно так. Мотыга не понял — нравится Сизому этот факт или же, наоборот, не нравится. Скорее, второе.
— Ладно, — пробурчал Сизый. — Ладно. Где твоя аптечка? В каюте? Пошли-ка, напарник, проделаем кое-что…
Он чуть ли не силой выдернул Мотыгу из-за стола. Властно придерживая за локоть, увлек прочь из камбуза, в жилую часть. Что-то он явно задумал. Вот только что?
В каюте Сизый сразу сунулся в шкафчик с аптечкой, и некоторое время перетряхивал содержимое.
— Ага, — сказал он с каким-то туманным удовлетворением. — «Нейрофет». Ты знаешь, что это?
— Нет, — угрюмо отозвался Мотыга.
— Это наркотик. Галюциноген. В принципе, он действует на шатов как успокоительное, но только в строго рассчитанной дозе. Ты, небось, сожрал целую капсулу.
— Две, — мрачно поправил Мотыга.
— Две, — повторил Сизый задумчиво. — Нет, все равно мало — ты ж здоровый шат, не задохлик какой. Хотя, обострить восприимчивость это все равно должно будь-здоров как… Ладно.
Он еще покопался в аптечке и выудил из специального кармашка маленький датчик на присоске.
— Гляди. Это синфазный контроллер, что-то вроде врача-автомата. Сейчас мы его подстроим под твою мнемонику…
Он с размаху прилепил датчик Мотыге к виску.
— Так… Что чувствуешь?
— Током бьется, — цепенея пожаловался Мотыга.
— Сильно.
Сизый кивнул, и запустил во внутренности приборчика тонюсенький щуп.
— А так?
— А так — не бьется, — Мотыга с облегчением расцепил челюсти. Если честно, то приборчик его встряхнул и отрезвил — это словно наиболее точно отражало перемену, произошедшую с Мотыгой с момента пробуждения. Ему словно мозги промыли.
— Ладненько. Эта штуковина фиксирует твой эмоциональный фон. Если ты испытываешь слишком… э-э-э… сильные чувства — испуг, паника, что-нибудь в этом роде, она будет лупить тебя током. Ты уж извини, но это помогает. Честное слово.
— Да я уже и сам чувствую, что помогает, — сказал Мотыга с воодушевлением. — Но что, исамарова жуть, все-таки на меня… на нас нашло?
Сизый ненадолго замолчал. Мотыга внимательно наблюдал за глазами своего напарника, и понял, что тот знает ответ, а думает только над тем, как его попонятнее сформулировать.
— Я думаю, — подал наконец голос Сизый, — что это дыхание саркофага. Его эманация. Точнее не скажу, извини.
Он встал и пошел к выходу; Мотыгу Сизый за собой не позвал. Створки он оставил открытыми, и в каюте Мотыги, и в своей, куда он направился. У себя Сизый тоже взялся за аптечку и прилепил к виску такой же датчик.
«Хм… — подумал Мотыга обеспокоенно. — Боится…»