Наскоро Скади прикинула время задержки радиопереговоров: на таком расстоянии от Багуты она должна была составить около получаса. Осталось найти дежурную волну любого космодрома и попытаться выяснить местонахождение флагмана. Конечно, это будет очень странно выглядеть — крохотная гражданская яхта с единственным человеком на борту, и человек этот стремится отыскать опорный рейдер крыла азанни. Слишком уж нетипичный случай, могут заинтересоваться мотивами. А здесь, в секторах, где хозяйничают чужие, людей не слишком жалуют. Могут вообразить, будто «Карандаш» обладает какой-нибудь ценной информацией. Слопают, и не поморщатся, это всегда было в нравах и традициях союзников-галактов. А значит — нужно вести себя естественно, и рейдер вычислить не лобовыми расспросами, а косвенными методами, потихоньку и ненавязчиво.
Скади прикидывала — о чем можно запросить диспетчерскую в первую очередь? Просить дозаправки? Но накопители у нее забиты почти под завязку.
Скади прикидывала — о чем можно запросить диспетчерскую в первую очередь? Просить дозаправки? Но накопители у нее забиты почти под завязку. Сымитировать неисправность? Но тогда логичнее тянуть к орбитальным базам Багуты-2 или Багуты-3, а не к военным-азанни, болтающимся неизвестно где. По своему опыту Скади знала — больше всего космодромный люд настораживается при неестественном поведении гостей-астронавтов. Независимо от размера корабля; и одноместную яхту можно таким дерьмом начинить, бабахнет — от Багуты-звезды даже водорода не останется. Только внезапно оборванные логи мгновенной связи на космодромах ближайших населенных систем.
Тихий, но отчетливый звук наложился на чье-то эфирное бормотание — сработал сегментный люк. Открылся. Сначала рубочный, потом внешний. На Скади будто ведро ледяной воды вылили. Плохо соображая, что делает, она опрокинулась из кресла вбок, через подлокотник, больно ушибив коленку о край пульта. В падении она сдернула с пояса бласт, и упала так, чтобы ствол оказался обращенным к открывшемуся твиндеку.
Перепонка действительно была отворена, во всю ширь. Втянута в узенькие межпереборочные пазы. Гофрированная кишка твиндека отлично просматривалась — Скади ясно различала внешний сегментный люк грузовых отсеков. Там перепонка оставалась сомкнутой — ошибиться невозможно.
Пока она падала, ей мерещился кто-то большой и косматый на входе в рубку. Открыл сегментник, и уже протянул длинные-предлинные руки к креслу, где сидела Скади. Руки, готовые сомкнуться на ее горле…
Вбитые в академии рефлексы оказались быстрее и надежнее разума. Если бы плод ее воображения действительно вознамерился свою жертву сцапать, он всего лишь загреб бы пустоту — спустя мгновение после того, как перепонка разошлась, Скади, на прежнем месте в кресле уже не было. А еще мгновением позже Скади выстрелила бы: предохранителем она тоже успела щелкнуть. Правда, уже на полу.
Но стрелять в пустоту — так же глупо, как ловить пустоту руками.
В рубку никто не вошел. Не вошел, не ворвался, не принялся палить из твиндека — вообще не происходило ничего. Просто ни с того ни с сего открылся рубочный сегментный люк. Теоретически, такое могло случиться… При условии, что во всем корабле режим обычный, а не аварийный, и давление во всех отсеках и помещениях одинаковое. Но на практике ничего подобного почему-то не случалось. Ни на огромных кораблях чужих, ни на земных скорлупках.
Чувствуя, как по вискам катятся бисеринки холодного пота, Скади продолжала сжимать в обеих руках изготовленный к стрельбе бласт и целиться в проем открытого люка.
Словно в насмешку, именно в этот момент ее засекли и опознали наблюдатели Багуты.
— Эй, «Карандаш»! Видим вас! — пропели на интере. — С прибытием…
Исконная речь шат-тсуров не просто походила на пение — она пением и являлась. Интер в устах шат-тсуров тоже казался не то оперной арией, не то модным шлягером, который исполняется талантливым самоучкой. Ни одного атонального звука, воплощенная гармония и завидный тембр — любой, кто хоть однажды слышал шат-тсуров, без проблем узнал бы это пение и через сотню лет.
— Эй, «Карандаш»! Ответьте Багуте-Централь! Вы находитесь в закрытой зоне…
«Тьфу ты! — подумала Скади со злостью. — И тут не повезло: вляпалась в закрытую зону. Что же они маячки не развесили?»
В зонах нежелательного финиша всегда ставят гравитационные маяки — это закон для всех рас и для всех обитаемых систем в Галактике. Ни один икс-привод не наведется на помеченное маяками пространство.
Ни один икс-привод не наведется на помеченное маяками пространство. Темнят что-то эти с Багуты-Централь…
Сцепив зубы и держа перед собой бласт, Скади выглянула в твиндек. Справа, в отростке, что вел к внешним шлюзам и в сторону жилого отсека, конечно же, никого не оказалось.
Наваждение. Очередной удар по и без того натянутым нервам. Все-таки страшноватая вещь — космическое одиночество…
Напрягшись, Скади припомнила в каком порядке открывался рубочный сегментник. Совершенно точно: сначала внутренняя перепонка, потом внешняя. Спутать звук можно, но для этого надо быть тугим на ухо аборигеном какой-нибудь тихой планетки и сроду не летать на кораблях, оборудованных сегментниками.