Никакого результата. Только…
Только мигающая надпись на маленьком плоском экранчике.
«Шлюз заблокирован изнутри.»
Рука сама сдернула с пояса бласт.
«То есть, как изнутри?» — растерянно подумала Скади, чувствуя как вновь накатывает противное липкое оцепенение.
«Шлюз заблокирован изнутри.»
Не поддаваться… Не поддаваться оцепенению!
Скади заорала что-то нецензурное и с размаху залепила ногой по левой створке. Помогло. Оцепенение уступило место злости, причем этому в немалой степени способствовал бласт с полной батареей. А эта штука слона валит шутя.
— Заблокирован, значит? — рявкнула Скади, надрывая горло. — Это мы посмотрим!
Она метнулась в рубку; видеокамера по-прежнему показывала пустой отсек.
— Заблокировано… — бормотала Скади. — Заблокировано, так вас через это самое… Я вам покажу, заблокировано!
Кому «вам» — Скади вряд ли была в состоянии сейчас объяснить.
Бласт — на пульт, клавиатуру — на колени.
— З-заблокировано!
Она нещадно колотила по клавишами. Клавиши обиженно кликали.
Меню: управление.
Системы: шлюзы/сегментные люки.
Адресация: грузовые отсеки.
Команда: снять блокировку.
Приоритет: 0
Права: root
Доступ разрешен.
Первый грузовой отсек: блокировка отсутствует.
Второй грузовой отсек: блокировка в системе не установлена.
Скади вперилась взглядом в экран.
Блокировка отсутствует. Как это, пардон, понимать?
Ладно — второй грузовой отсек, там и шлюза-то нет, только всегда открытая арка. Но первый?
Не забыв прихватить бласт, Скади вернулась к сегментнику. Экранчик теперь был совершенно чист, никаких надписей. И створки на этот раз открылись с первой же попытки.
Держа бласт перед собой, Скади осторожно шагнула через маркировочную черту.
Даже с такого расстояния на саркофаге явственно виделись обе пластилиновые печати. Разумеется, нетронутые.
Саркофаг, видеокамера, тянущийся к ней провод от сегментника, да какие-то отвисшие шланги на стенах — вот и все, за что цеплялся взгляд в первом отсеке.
Во втором — и того меньше. Только шланги да мешок с пожитками. Спрятаться тут было решительно негде, никаких люков, никаких межпереборочных пространств — это же яхта-полсотник, а не крейсер, в конце-то концов. Незамеченным в грузовых отсеках мог остаться либо невидимка, либо микроорганизм, либо призрак.
В первое и третье скади не верила, а второго просто не боялась.
Но вколоть инъекцию биоблокады решила при первом же удобном случае.
— Чертовщина какая-то… — пробормотала Скади и зябко передернула плечами.
Наверное, у нее был очень понурый вид, когда она брела к выходу. Настроилась на драку, а противник сбежал. А скорее, его и не было вовсе. Дурацкое состояние…
Только закрыв сегментный люк снаружи, и во внезапном порыве заблокировав управление с внешней стороны, Скади сообразила, что ее противник может находиться и вне грузовых отсеков. Во всяком случае, пока Скади бежала в рубку и колотила там по клавиатуре, можно было успеть преспокойно разблокировать сегментник, пройти по твиндеку и скрыться в жилом секторе.
Бласт вновь оказался у нее в руке.
И вдруг Скади растянула губы в улыбке. Первое за трое суток озарение снизошло на нее, словно долгожданный дождь после засухи.
Ну, конечно! Как она раньше не подумала!
Биоконтроль! Глупый, но исполнительный компьютер и растыканные по всему кораблю датчики, от которых не спрятаться. Даже будучи мышью. По какой-то причине их продолжали ставить на людские корабли уже не первое столетие.
Не выпуская из рук бласта, она прошла в рубку, активировала соответствующую программу и с огромным облегчением убедилась, что на борту всего один теплокровный живой организм крупнее землеройки.
Ее собственный.
Так говорили датчики, которых хватало даже внутри топливного накопителя. А датчики не врут — попросту не умеют. Они могут либо работать и не врать, либо только не работать. На «Карандаше» неработающих датчиков не нашлось — разве что, резервные на складе.
Для очистки совести Скади прогнала тест еще разок, установив максимальную чувствительность.
Скади Фри, Homo — одна штука. И более — никого.
Биоконтроль Скади оставила работать в фоновом режиме. Так, для собственного успокоения. Чтобы всегда можно было придти в рубку, поглядеть на двумерную схему «Карандаша» и полюбоваться единственной синей точкой. Точка, конечно же, находится в центре ходовой рубки когда на нее смотришь.
«Кстати, — подумала Скади с внезапным интересом, — а как на схеме выглядит саркофаг?»
Она выделила в кубе первый грузовой, дала минимальный масштаб и включила режим «full». В этом режиме можно было рассмотреть даже чью-нибудь утерянную пуговицу в твиндеке. В качестве неорганического объекта, разумеется.
Странно — саркофаг на схеме выглядел как невыразительное белесое пятно, не имеющие четких очертаний. Но белесое, а не синее. И при этом — бесформенное. Эдакий неправильный овал-эллипс.
Получалось, что компьютер считал саркофаг ни живым, ни неорганическим. Ни тем, ни другим, либо же и тем, и другим одновременно.
Скади знала, что «живого» а'йеша биодатчики принимают за подвижный неорганический объект. То есть, показывают четкие очертания чужого в скафандре, и метка в толще экрана формируется нейтрального полупрозрачно-серого оттенка. Выходит, саркофаг — нечто похожее, но с примесью органики? Правда, недостаточной для того, чтобы счесть его живым.