Он вскочил, сдвинул пластину на гравипоясе и шагнул в пропасть. Падая вниз с ускорением три сотых «же», он видел людей, устремившихся к башне, распахнутые двери казарм, пустые сани, брошенные пассажирами, и переполненный подъемник, взмывший с речного берега. Он знал, что то же самое происходит на базах в Шире и Тане; всюду потоки бегущих, опрокинутые стулья, недопитые кружки, шорох шагов, тревожные возгласы. Хрустальная башня стонала, рыдала, плакала, и эти звуки были погребальным гимном, что растекался над холмами и рекой. Знак, что кто-то из бойцов Данвейта ушел в Великую Пустоту, сгорел со своим кораблем, распался на атомы и никогда не вернется домой.
Выключив пояс, Вальдес пересек дорогу и быстро зашагал по аллее. Полунагие купальщики с пляжа нагнали его — хмурые лица, настороженные взгляды, крепко стиснутые губы. Молчание. Никто не сказал ни слова, пока они не достигли площадки перед центральным зданием.
Две трети наличных сил Патруля несли дежурство, и сотни две или три отлучились — кто развлекался в городе, кто улетел к океану или в Новую Мексику на карнавал. Пара с лишним тысяч — все, кто был на базе — находились сейчас у широких ступеней лестницы, перед входом в главный корпус. Люди из Патруля и Конвоев стояли плотно, плечом к плечу, как бы поддерживая друг друга; небольшая толпа, занимавшая четверть площадки. Над ней продолжал звучать рыдающий сигнал тревоги.
— …сели на грунт, — уловил Вальдес обрывок фразы.
— «Корсар» напоролся на дредноут, — послышалось сзади.
— «Корсар» на базе, я видел Милорадовича, — возразили говорящему.
— Кто же тогда? «Одиссей»? «Дон Кихот»? «Летучий голландец»?
— Сейчас узнаем. Кто бы ни был, да будут милостивы к ним Владыки Пустоты!
— Где их достали? У Седьмой фактории?
— Вряд ли. Фактория бы помогла. Там всегда ошиваются конвойные.
— Скорее, они патрулировали у Границы, напротив Крысятника.
— Паршивое место. «Синюю птицу» там разбили.
— И «Макбета»… в прошлом году…
— Тише, камерады! Сервы идут.
Смолкли тоскливые стоны, раздвинулась широкая дверь, пропустив Адмирала Ришара и Регистраторов.
«Синюю птицу» там разбили.
— И «Макбета»… в прошлом году…
— Тише, камерады! Сервы идут.
Смолкли тоскливые стоны, раздвинулась широкая дверь, пропустив Адмирала Ришара и Регистраторов. Все восемь были здесь — высокие, ростом почти с человека, с. бледными лицами, в привычной одежде, комбинезонах ярких цветов. Их мимика, движения и жесты тоже были вполне человеческими, в глазах имелись серые и синие зрачки, и отличить их от людей с первого взгляда удалось бы не всякому. Сервы высшего ранга, контактирующие с землянами, выглядели как уроженцы Земли, и только при внимательном осмотре замечались отличия: слишком бледная кожа, неподвластная загару, слишком большие глаза, слишком маленькие рты и сильно оттопыренные уши с гладкой ушной раковиной. Имен им не полагалось, и различали их по номерам и цвету одежд.
Третий Регистратор выступил вперед. Этот серв в зеленом отвечал за связи с общественностью — пресс-атташе, глашатай и герольд Планировщика, допускавшего к своему терминалу лишь немногих избранных. Третий изъяснялся на земной лингве, и голос у него был сильный, звонкий и в данный момент окрашенный искренней печалью. Ее было ровно столько, сколько положено в траурной речи.
— Защитники, мы скорбим вместе с вами — так говорят наши и ваши Хозяева. Мы потрясены случившимся, сказали они, и сделаем все, что предписано договором: семьи погибших получат компенсацию и право поселения на любой планете Внешней Зоны. Если поселенцы здесь уже живут, компенсация будет удвоена. Если у погибших нет наследников, компенсацию разделят их товарищи. Имена погибших, занесенные в память Планировщика, будут храниться там, пока не исчезнут пятна на луне Куллата. — То была ритуальная фраза, означавшая вечность. — Наша скорбь так велика, говорят Хозяева, что мы сменили светлое небо на темное и приказали деревьям сбросить листву. Печаль окутала наши астроиды, и нет над ними ни солнца, ни звезд, ни…
В толпе пробежал ропот, и Ришар, отодвинув Третьего, произнес с угрюмым видом:
— Хватит болтать, приятель, ты нас уже растрогал. Передай Хозяевам, что мы благодарны за сочувствие и выполним свой долг. — Адмирал коснулся браслета-коммутатора, и в воздухе, разворачиваясь в экран, заплясали голографические нити. — Плохие новости, камерады. Уничтожена треть Конвоя Вентури, двенадцать кораблей, сто сорок два бойца. Никого не осталось в живых.
Кто-то ахнул, кто-то пробормотал проклятие. Патрулю и Конвоям случалось нести потери, но в этот раз они были чудовищны и непонятны. Чаще погибали одиночные бейри, а кхи конвойных, летавших большими группами, всегда могли отбиться или дождаться помощи. Обычно торговый караван вне сектора лоона эо прикрывали от двух до десяти-пятнадцати кораблей. Дроми еще никогда не удавалось уничтожить все соединение.
— Где это случилось? — выкрикнули из толпы. — И как?
— Случилось в двух парсеках от Границы, — промолвил Ришар. — Караваи собрали у Шестой фактории, затем под охраной Конвоя он вышел к сектору кни'лина и был атакован после первого прыжка. Сигналы на фактории поймали, но атака оказалась быстрой и массированной: семь или восемь дредноутов плюс три десятка малых кораблей. Подошли штурмовики, «Цезарь», «Митридат» и «Сципион», но было поздно.