— Мне нравится, как ты постриглась.
— Издеваешься?
— Нет, мне правда нравится, когда у девочек короткие стрижки. В этом есть что-то гермафродитное. И мне это нравится.
— Ну и радуйся своим проблемам.
Джошуа пожал плечами.
— Нет у меня никаких проблем. Любой, хотя бы отчасти знакомый с основами фрейдизма, сразу поймет, что это у тебя проблемы. Иначе откуда такая агрессия? Я думал, что курение должно успокаивать. Угостишь?
Айри уже забыла, что держит косячок.
— Да, конечно. Какие мы заядлые курильщики…
— Не то что бы… Так, иногда.
Гном, гоблин и старейшина издали какие-то хрюкающе-булькающие звуки.
— Понятно. — Айри протянула ему косяк.
— Айри!
Это был Миллат. Он забыл забрать у Айри свой косяк и теперь шел за ним. Айри повернулась вполоборота, собираясь передать косяк Джошуа, и тут заметила, как к ней подходит Миллат, и почувствовала, как сотрясается земля. От этого грохота крошечная чугунная армия гоблинов Джошуа повалилась на доску, а затем скатилась на землю.
— Какого… — начал Миллат.
Это была облава. Последовав совету Арчибальда Джонса — главы родительского комитета и бывшего военного, специалиста в стратегии боевых действий, — (впервые!) они напали с обеих сторон. Сотня нападавших застала противника врасплох, подобралась незаметно, окружила маленьких негодяев, отрезала пути к отступлению и застукала Миллата Икбала, Айри Джонс, Джошуа Чалфена и других за курением марихуаны.
* * *
Казалось, что директор «Гленард Оук» постоянно уменьшался. Линия роста волос отодвигалась все дальше, как неизбежный отлив; глубоко сидящие глаза, поджатые губы, мелкое тельце или, скорее, нормальное, но упакованное в крошечную, перекрученную упаковку и запечатанное скрещенными руками и ногами. Хотя директор производил впечатление человека зажатого, стулья он выставил по кругу. Этот широкий жест был призван помочь каждому высказаться и быть услышанным , помочь скорее решить проблему , чем налагать взыскания. Некоторые родители опасались, что директор слишком большой либерал. Если бы вы спросили Тину, его секретаршу (хотя ее ни о чем не спрашивали, разве только Что здесь делают эти три заморыша?), она бы ответила, что от этого одни неприятности.
— Так, — с унылой улыбочкой сказал директор Тине, — и что здесь делают эти три заморыша?
Тина устало зачитала отчет о трех учениках, имевших при себе марихуану и потреблявших ее на территории школы. Айри собралась возразить, но директор остановил ее снисходительной улыбкой.
— Понятно. Все ясно. Тина. Ты свободна. Оставь дверь открытой, чтобы никто не чувствовал себя заключенным. Хорошо. Думаю, так будет более цивилизованно, — проговорил директор и положил руки на колени ладонями вверх, показывая, что он ничего не скрывает.
Хорошо. Думаю, так будет более цивилизованно, — проговорил директор и положил руки на колени ладонями вверх, показывая, что он ничего не скрывает. — Итак, мы не будем устраивать базар, каждый скажет, что хочет. По очереди, начиная с Миллата и заканчивая Джошуа. А когда все станет ясно, я скажу свое заключительное слово, и на этом мы закончим. Довольно безболезненно. Договорились?
— Я хочу курить, — сказал Миллат.
Директор пошевелился. Он снял правую ногу с левой и закинул тощую левую на правую, поднес к губам указательные пальцы, сложив их в подобие церковного шпиля, и втянул голову, как черепаха.
— Миллат, я тебя прошу…
— У вас есть пепельница?
— Нет. Перестань, Миллат.
— Тогда я пойду покурю у ворот.
Таким образом школьники загоняли директора в угол. Он не может допустить, чтобы тысяча его учеников выстроилась на улицах Криклвуда, куря и позоря школу. Это было время переговоров. Придирчивых родителей, старательно читающих «Образовательное приложение к «Таймс»», оценивающих школу с помощью статистических данных и отчетов инспекторов. Директору приходилось время от времени отключать пожарную сигнализацию и прятать тысячу курильщиков на территории школы.
— Ладно… пододвинь стул к окну. Только не устраивай из этого шоу, хорошо?
Изо рта Миллата свешивалась сигарета «Лэмберт и Батлер».
— Огоньку не найдется?
Директор принялся копаться в кармане рубашки, где коробка немецкого табака и зажигалка были завалены бумажными носовыми платками и шариковыми ручками.
— На, возьми. — Миллат закурил и выпустил дым в лицо директору. Тот закашлялся, как старушка. — Ладно, Миллат. Начинай. Я на тебя надеюсь, ведь ты честно расскажешь, как было дело.
Миллат рассказал:
— Я стоял возле отделения естественных наук и занимался духовным совершенствованием.
Директор подался вперед и постучал по губам церковным шпилем.
— Ты задаешь мне лишнюю работу, Миллат. Если это как-то связано с религией, тебе же лучше, но ты должен мне обо всем рассказать.
— Я разговаривал со своим другом Хифаном, — пояснил Миллат.
Директор покачал головой:
— Миллат, я не понимаю.
— Он мой духовный наставник. И я просил у него совета.
— Духовный наставник? Хифан? Он из нашей школы? Это касается религии, Миллат? Я должен знать, касается это религии или нет.
— Да не касается это никакой религии, — рявкнула Айри. — Давайте закончим поскорее. У меня через десять минут оркестр.