Я понимающе хмыкнула. О да, я заметила. Теперь стали понятны странности, присущие Гворию. Интересно, а как отреагировали бы эльфы, узнав про маленькую тайну своего наследного принца?
— Они бы не одобрили, — ответил на невысказанную мысль Владыка. — Весьма бы не одобрили. Ты уже в курсе, как большинство относится к любой нечисти, даже самой безобидной. Поэтому, если подробности того происшествия станут известны, — Гворию не видать трона, как своих ушей. Его кандидатуру и так не слишком одобряют из-за нечистокровного происхождения, но против моего выбора вряд ли пойдут. Но эта деталь, вне сомнения, перечеркнет малейшую надежду на корону.
— Значит, на самом деле не Гворию вы прочите роль своего преемника, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянула я. — Иначе вы бы не стали упоминать о его темном прошлом при столь большом скоплении народа. Кого-нибудь это обязательно заинтересует. А в таком деле никогда нельзя быть уверенным, что спрятал все ниточки. Да и потом, будущий правитель должен обладать безупречной репутацией. Вы же не только бросили тень на Гвория, но и по сути вынудили принять участие в запрещенном ритуале, вновь поставив его под удар.
— А ты умнеешь на глазах. — Виррейн отвесил мне легкий поклон. — И это мне нравится.
Я хотела было спросить, кого в таком случае Владыка прочит на роль будущего правителя эльфийских лесов, но не успела. Именно в этот момент Гворий закончил плести заклинание. Легкая сеть, искрящаяся переливами холодного синего цвета — от небесно-лазоревого до глубокого фиолетового, почти черного, вспыхнула и словно сама по себе воспарила над землей. Вильканиус поспешно опрокинул серебряную чашу с остатками крови на жертвенник, щедро полив останки лесника. Воздух на поляне сгустился до такой степени, что перехватило дыхание. Что-то приближалось к нам. Неторопливо, зная, что мы не успеем убежать. Повеяло ветром, только облегчения он не принес. Слишком много было в нем сладкой вони разложения и приторных погребальных благовоний.
Я с трудом сдержалась, чтобы не попятиться, когда граница круга, до того лишь едва мерцающая, неожиданно вспыхнула ярким пламенем, надежно отсекая нас от творившегося внутри ритуала. Краем глаза я заметила, как Шерьян подался вперед, жадно наблюдая за происходящим. В его ореховых глазах отражалось безумие огня, и мне стало не по себе.
Он выглядел в этот момент таким далеким, таким незнакомым и таким чужим. Наверное, сейчас я бы сумела его убить без малейшего сожаления. Жаль, что немного не подходящее время для вызова.
— Н-да уж, — пробормотал рядом Владыка, но больше ничего не сказал.
Над останками лесника взмыла легкая сиреневатая дымка. Что-то отвратительное зашевелилось в коконе черных обгоревших тряпок, от чего тошнота подкатила к горлу. Гворий тотчас же полоснул себя по запястью безупречно заточенным кинжалом. Одно мгновение края пореза оставались чистыми, затем заполнились тягучей венозной кровью.
Я отвернулась, не желая наблюдать столь отвратительное зрелище. Нет, неправильно это — делиться своей кровью с трупом. Сама бы я вряд ли пошла на подобное. Конечно, я не знала подробностей этого ритуала, но суть могла уловить. Слишком похоже это было на открытие круга мертвых. Наверняка сейчас, по сути, произойдет обмен телами. Рыжеволосый эльф вновь вздохнет полной грудью, словно и не умирал вовсе, а Гворий прочувствует всю ту боль, которую ощутил несчастный перед смертью. И что хуже всего — увидит изнанку мира. Безрадостную пустошь за рекой мертвых, где душам суждено скитаться вечность до перерождения или суда богов. Там только пыль и туман. Ни надежды на спасение, ни радости, ни любви.
Гворий посерел лицом, когда первая капля крови упала в рот лесника. Точнее, в то, что от него осталось. Лишь изумрудные глаза, особенно яркие сейчас, отчетливо выделялись на бескровном лице. Пошатнулся и, наверное, упал бы, если бы Вильканиус его не подхватил и не помог опуститься на жертвенник. Я забеспокоилась. Странно, я считала, что именно целителю, а не Гворию отведена роль проводника между миром мертвых и живых.
— Почему это? — шепнул Владыка, пожав плечами. — У Вильканиуса третья ступень посвящения в некромантию, у Гвория — лишь единичный опыт, да и тот не совсем удачный. Вытаскивать с другой стороны должен более опытный маг, не так ли?
Я прикусила губу от волнения. Если Вильканиус задумал причинить вред Гворию, то лучше момента не найти. Даже никаких усилий прилагать не надо — он просто не откроет границу между мирами в нужный момент. Промедлит чуть более отведенного времени, и тогда душа Гвория не сумеет найти обратной дороги. И никакого обвинения целителю не предъявишь. Некромантия тем и плоха, что в любой момент все может пойти наперекосяк. Магия никогда не отличалась предсказуемостью, а уж черное колдовство — тем более.
Виррейн что-то недовольно пробурчал под нос, явно утомленный моей подозрительностью, но более ничего не сказал. Вильканиус положил одну руку на лоб Гворию, другую — на останки лесника. Выпрямился и замер, словно к чему-то прислушиваясь.
Я мелко и часто дышала через приоткрытый рот. Воздух был такой плотный, что его можно было есть ложкой. Рубашка, несмотря на прохладную погоду, намокла от пота и прилипла к спине. Я сбросила куртку, пытаясь хоть таким образом немного облегчить тяжесть, которая обрушилась на меня. Такое чувство, будто на плечи легла каменная плита склепа.