Я никому ничего не должна

Аделаида умерла от рака спустя два года после своей странной свадьбы. На вскрытии настоял полковник — для порядка. Тогда и выяснилось, что рак.
И ведь никто из этих родственников не заметил, что Аделаида тает на глазах, слабеет с каждым днем. Дочь полковника — упитанная деваха — за ее спиной язвила:
— Худеет опять. Не жрет ничего. Все молодится.
Полковника раздражало постоянное недомогание жены — то встать не может от слабости, то ее тошнит, то голова кружится. Тут как раз на дачу надо ехать — посадить, прополоть, да и посидеть за шашлычками по-людски, чтобы закусочка, водочка, а она не стоит — ни принести, ни подать. Лежит и лежит. Не то что его жена — мысленно он продолжал называть свою бывшую жену просто женой. Здоровая баба, кровь с молоком. И детей рожала, и картошку копала, и суп варила. Никогда не жаловалась. А эта лежит и лежит. Даже спать с ней невозможно. Корчится от боли. Кто же знал, что так будет? А такая женщина была!
Что думала Аделаида, никто не знал. Она лежала на кровати, отвернувшись к стене, и не шевелилась.
— Наверное, она поняла, что сделала ошибку, выйдя замуж за полковника, — рассуждала Нелли Альбертовна, — наверное, семью хотела нормальную. А вон как получилось. Это она от тоски слегла, от разочарования.
Нелли Альбертовна была на похоронах. И я была. В гробу лежала незнакомая женщина, почти лысая, очень худая, как девочка-подросток. Я даже думала, что мы ошиблись, не на те похороны попали.

На дальнем, страшном и неухоженном кладбище, до которого добирались несколько часов, вокруг гроба стояли незнакомые, дурно пахнущие, уже нетрезвые люди, бегали разновозрастные дети. На поминках все напились всерьез, по-хорошему, и про Аделаиду никто не вспоминал — разговоры шли о ремонте, деньгах, найме грузовика для переезда… Мы с Нелли Альбертовной были там совсем чужими, лишними и быстро ушли. Андрей на похороны не пришел.
Полковник после смерти Аделаиды сделал в ее квартире капитальный ремонт, даже духа Аделаиды там не осталось. Поклеил обои, шкаф-купе поставил с зеркалами, стенку дорогую со стеклом, люстру нормальную, с висюльками и кресла с диваном в коже.
В ремонте и подборе мебели активное участие принимала жена полковника — она и бра на стену заказала, как канделябр, и плитку в ванную — дорогую, в цветах, чтобы «богато» смотрелось. Она же и шкафчики на кухне повесила — много-много, во всю стену. И уголок с диванчиком, как ей нравилось.
Да, полковник вернулся к жене. А что ему оставалось? Та, пребывавшая все два года в тупом замешательстве и очумении, наконец пришла в себя. Муж был рядом, тик прошел, и квартира вдруг появилась — большая, три комнаты плюс люджия, где она выращивала свои любимые бегонии. Жена была совершенно счастлива. Про Аделаиду не заикнулась ни разу, ни словом. Как будто ее и не было.

Я понимала Аделаиду. И даже догадывалась, что она чувствовала — думала, что, сменив профессию и мужа, изменится сама. Наверное, надеялась, что с этим простым и запрограммированным на оливье и шашлыки полковником обретет покой и стабильность. Наверное, ей надоели умные, рефлексирующие, пустые, хотя и обаятельные мужчины, а полковник обещал предсказуемость. Он говорил то, что думал, и делал то, что говорил. Ей не нужно было угадывать, догадываться, домысливать. Ей надоели мужские комплексы и «выверты». Ей нужен был обычный мужчина, без закидонов, от которого знаешь чего ждать и чьи желания и мечты понятны, предсказуемы и просты до тошноты. Мне было ее безумно жаль. Я сделала ту же ошибку, что и она. Я ведь тоже вышла замуж, чтобы не быть одной, чтобы не взбеситься от одиночества, чтобы жить так, как все: знать, что будет завтра.
В любовь в браке я не верила. Не верю и сейчас. Верю в то, что каждый человек ищет комфорта в своем понимании. Ищет удобства. Выгоды.
Лена вчера тоже пришла в тоскливом настроении. Села, налила себе чай. Помешивала осторожно ложечкой, зная, что я терпеть не могу брякающего звука.
— Ну и чего ты сидишь, как будто кол проглотила? — спросила я.
— Не знаю, — честно ответила она, — настроение плохое.
— Это климакс. Поздравляю.
— Александра Ивановна, вы все шутите…
— А что мне остается? Сходи куда-нибудь…
— Куда? Мне не с кем.
— Сходи одна.
— Это как-то неприлично. Буду как дура…
— А сидеть у меня и страдать — это как умная.
— Так хочется покоя… Чтобы никто не дергал, не скандалил, не учил жизни. Встретить бы хорошего порядочного человека…
— Лен, в твоем возрасте в человеческую порядочность уже не верят, как и в принцев.
— А я верю.

— А я верю.
— Ну и дура.
— Знаю…
Лена ведь тоже обо мне ничего не знает, как и я о ней, — у нас такой пакт о невмешательстве в жизнь друг друга. Она не знала, что я была замужем. Хотя даже я в это сейчас верю с трудом. Как будто не со мной это было. И именно за таким мужчиной, о котором мечтала Лена, — хорошим и порядочным. И семейная жизнь, хоть и короткая, но была. Странно, но я только теперь об этом вспомнила. Настолько малый след оставили эти полтора года замужества в моей жизни. И мой бывший муж умер для меня давно. И именно его, казалось бы, близкого человека, я не держу в мыслях, даже не помню даты его рождения.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60