‘ Здесь и далее имеется в виду полуостров Росса.
Квебека, он ясно говорил, что кораблям идти дальше нельзя. В полдень мы
вошли в залив Мак-Мердо и встали на якорь у курящегося вулкана Эребус.
Четкие очертания этого гиганта высотой 12 700 футов напомнили мне японскую
гравюру священной Фудзиямы; сразу же за ним призрачно белел потухший вулкан
Террор, высота его равнялась 10 900 футам.
Эребус равномерно выпускал из своего чрева дым, и один из наших
ассистентов, одаренный студент по фамилии Денфорт, обратил наше внимание,
что на заснеженном склоне темнеет нечто, напоминающее лаву.
Он также
прибавил, что, по-видимому, именно эта гора, открытая в 1840 году, послужила
источником вдохновения для По, который спустя семь лет написал:
Было сердце мое горячее,
Чем серы поток огневой,
Чем лавы поток огневой,
Бегущий с горы Эореи
Под ветра полярного вой,
Свергающийся с Эореи,
Под бури арктической вой’.
Денфорт, большой любитель такого рода странной, эксцентрической
литературы, мог говорить о По часами. Меня самого интересовал этот писатель,
сделавший Антарктиду местом действия своего самого длинного произведения —
волнующей и загадочной «Повести о приключениях Артура Гордона Пима».
А на голом побережье и на ледяном барьере вдали с шумным гоготанием
бродили, переваливаясь и хлопая ластами, толпы нелепейших созданий —
пингвинов, В воде плавало множество жирных чаек, поверхность медленно
дрейфующих льдин была также усеяна ими.
Девятого числа, сразу после полуночи, мы с превеликим трудом добрались
на крошечных лодчонках до острова Росса, таща за собой канаты, соединяющие
нас с обоими кораблями; снаряжение и продовольствие доставили позже на
плотах. Ступив на антарктическую землю, мы пережили чувства острые и
сложные, несмотря на то, что до нас здесь уже побывали Скотт и Шеклтон.
Палаточный лагерь, разбитый нами прямо у подножия вулкана, был всего лишь
временным пристанищем, центр же управления экспедицией оставался на
«Аркхе-ме». Мы перевезли на берег все бурильные установки, а также собак,
сани, палатки, продовольствие, канистры с бензином, экспериментальную
установку по растапливанию льда, фотоаппараты, аэрокамеры, разобранные
самолеты и прочее снаряжение, в том числе три миниатюрных радиоприемника —
помимо тех, что помещались в самолетах. В какой бы части ледяного континента
мы ни оказались, они помогли бы нам не терять связь с «Аркхемом». А с
помощью мощного радиопередатчика на «Аркхеме» осуществлялась связь с внешним
миром; сообщения о ходе работ регулярно посылались в «Аркхемскую газету»,
имевшую свою радиостанцию в Кингпорт-Хеде (штат Массачусетс). Мы надеялись
завершить дела к исходу антарктического лета, а в случае неудачи
перезимовать на «Аркхеме», послав «Мискатоник» домой заблаговременно — до
того, как станет лед,— за свежим запасом продовольствия.
Не хочется повторять то, о чем писали все газеты, и рассказывать еще
раз о штурме Эребуса; об удачных пробах, взятых в разных частях острова; о
неизменной, благодаря изобретению Пэбоди, скорости бурения, которая не
снижалась даже при работе с очень твердыми породами; об удачных испытаниях
устройства по растапливанию льда; об опаснейшем подъеме на ледяной барьер с
санями и снаряжением и о сборке пяти самолетов в лагере на ледяной круче.
Все члены нашей экспедиции — двадцать мужчин- и пятьдесят пять ездовых
собак — чувствовали себя превосходно, правда, до сих пор мы еще не
испытывали лютого холода или ураганного ветра. Ртуть в термометре держалась
на отметках 4′ — 7′ ниже нуля — морозы, к которым мы привыкли у себя в
Новой Англии, где зимы бывают довольно суровыми. Лагерь на ледяном барьере
был также промежуточным, там предполагалось хранить бензин, провизию,
динамит и еще некоторые необходимые вещи.
Экспедиция могла рассчитывать только на четыре самолета, пятый
оставался на базе под присмотром летчика и еще двух подручных и в случае
пропажи остальных самолетов должен был доставить нас на «Аркхем». Позже,
когда какой-нибудь самолет или даже два были свободны от перевозки
аппаратуры, мы использовали их для связи: помимо этой основной базы, у нас
имелось еще одно временное пристанище на расстоянии шестисот — семисот миль
— в южной части огромного плоскогорья, рядом с ледником Бирдмора. Несмотря
на метели и жесточайшие ветры, постоянно дующие с плоскогорья, мы в целях
экономии и эффективности работ отказались от промежуточных баз.
В радиосводках от 21 ноября сообщалось о нашем захватывающем
беспосадочном полете в течение четырех часов над бескрайней ледяной
равниной, окаймленной на западе горной грядой. Рев мотора разрывал вековое
безмолвие; ветер не мешал полету, а попав в туман, мы продолжили путь по
радиокомпасу.
Когда между 83′ и 84′ южной широты впереди замаячил некий массив, мы
поняли, что достигли ледника Бирдмора, самого большого шельфового ледника в
мире; ледяной покров моря сменяла здесь суша, горбатившаяся хребтами. Теперь
мы окончательно вступали в сверкающее белизной мертвое безмолвие крайнего
юга. Не успели мы это осознать, как вдали, на востоке, показалась гора
Нансена, высота которой равняется почти 15 000 — футов. Удачная
разбивка лагеря за ледником на 86′ 7′ южной широты и 174′ 23′ восточной
долготы и невероятно быстрые успехи в бурильных и взрывных работах,
проводившихся в нескольких местах, куда мы добирались на собаках или на
самолетах,— все это успело стать достоянием истории, так же как и
триумфальное восхождение Пэбоди с двумя студентами, Гедни и Кэрролом, на
гору Нансена, которое они совершили 13 — 15 декабря. Находясь на высоте 8
500 футов над уровнем моря, мы путем пробного бурения обнаружили твердую
почву уже на глубине двадцати футов и, прибегнув к установке Пэбоди,
растапливающей снег и лед, смогли добыть образцы пород там, где до нас не
помыслил бы это сделать ни один исследователь. Полученные таким образом
докембрийские граниты и песчаники подтвердили наше предположение, что у
плато и большей, простирающейся к западу, части континента одно
происхождение, чего нельзя было сказать о районах, лежащих к юго-востоку от
Южной Америки; они, по нашему разумению, составляли другой, меньший,
континент, отделенный от основного воображаемой линией, соединяющей моря
Росса и Уэдделла.