Замечтавшийся Лейк припомнил
древние мифы о Старцах, прилетевших с далекой звезды и шутки ради, а о и по
ошибке, сотворивших здесь жизнь, припомнил он и фантастические рассказы
друга-фольклориста из Мискатоникского университета о живущих в горах тварях
родом из космоса.
Лейк, конечно, подумывал и о том, не могло ли на докембрийском камне
оставить следы существо более примитивное, чем лежащая перед ним особь, но
быстро отказался от такого легкого объяснения. Те следы говорили скорее о
более высокой организации. Размеры лженоги у позднейшей особи уменьшились,
да и вообще форма и строение как-то огрубились и упростились. Более того,
нервные волокна и органы вскрываемого существа указывали на то, что имела
место регрессия. Преобладали, к удивлению Лейка, атрофированные и
рудиментарные органы. Во всяком случае, для окончательных выводов
недоставало информации, и тогда Лейк вновь обратился к мифологии, назвав в
шутку найденных тварей Старцами.
В половине третьего ночи, решив на время прекратить работу и немного
отдохнуть, Лейк, накрыв рассеченную особь брезентом, вышел из палатки и с
новым интересом стал изучать неповрежденные экземпляры. Под лучами
незаходящего антарктического солнца они несколько обмякли, углы головок и
две или три трубочки немного распрямились, но Лейк не увидел в этом никакой
опасности, полагая, что процесс распада не может идти быстро при минусовой
температуре. Однако он сдвинул цельные экземпляры ближе друг к другу и
набросил на них свободную палатку, чтобы предохранить трофеи от прямых
солнечных лучей. Это к тому же умеряло неприятный едкий запах, который
необычайно возбуждал собак. Они чуяли его даже на значительном расстоянии:
за ледяными стенами, которые росли все выше и выше,— над воздвижением этого
снежного убежища теперь трудилось вдвое больше человек. Со стороны могучих
гор подул сильный ветер, там, видимо, зарождалась буря, и Лейк для верности
придавил углы палатки тяжелыми льдинами. Зная, насколько свирепыми бывают
внезапные антарктические ураганы, все под руководством Этвуда продолжили
начатую ранее работу по укреплению снегом палаток, загона для собак и
сооруженных на скорую руку укрытий для самолетов. Лейка особенно тревожили
недостаточно высокие снежные стены этих укрытий, возводившихся в свободную
минуту, от случая к случаю, и он наконец бросил всю рабочую силу на решение
этой важнейшей задачи.
После четырех часов Лейк дал радиоотбой, посоветовав нам отправляться
спать; его группа, хорошо поработав, тоже немного отдохнет. Он перемолвился
несколькими теплыми словами с Пэбоди, еще раз поблагодарив того за
удивительное изобретение, без которого им вряд ли удалось бы совершить
открытие. Этвуд тоже дружески попрощался с нами. Я еще раз поздравил Лейка,
признав, что он был прав, стремясь на запад. Мы договорились о новой встрече
в эфире в десять утра.
Этвуд тоже дружески попрощался с нами. Я еще раз поздравил Лейка,
признав, что он был прав, стремясь на запад. Мы договорились о новой встрече
в эфире в десять утра. Если ветер утихнет, Лейк пошлет за нами самолет.
Перед сном я отправил последнюю сводку на «Аркхем», попросив с большой
осторожностью передавать эфир информацию о сенсациях дня. Слишком все
невероятно! Нам могли не поверить, нужны доказательства.
III
В ту ночь никто из нас не мог заснуть крепким сном, все мы поминутно
просыпались. Возбуждение было слишком велико, а тут еще ветер бушевал с
неимоверной силой. Его свирепые порывы заставляли нас задумываться, каково
же там, на базе Лейка, у подножья бесконечных неведомых хребтов, в самой
колыбели жестокого урагана. В десять часов Мактай был уже на ногах и
попытался связаться по рации с Лейком, но помешали атмосферные условия.
Однако нам удалось поговорить с «Аркхемом», и Дуглас сказал мне, что также
не смог вызвать Лейка на связь. Об урагане он узнал от меня — в районе
залива Мак-Мердо было тихо, хотя в это верилось с трудом.
Весь день мы провели у приемника, прислушиваясь к малейшему шуму и
потрескиванию в эфире, и время от времени тщетно пытались связаться с базой.
Около полудня с запада налетел шквал, порывы безумной силы испугали нас —
не снесло бы лагерь. Постепенно ветер утих, лишь около двух часов
возобновился на непродолжительное время. После трех он окончательно
угомонился, и мы с удвоенной энергией стали искать Лейка в эфире. Зная, что
у него в распоряжении четыре радиофицированных самолета, мы не допускали
мысли, что все великолепные передатчики могут разом выйти из строя. Однако
нам никто не отвечал, и, понимая, какой бешеной силы мог там достигать
шквалистый ветер, мы строили самые ужасные догадки.
К шести часам вечера страх наш достиг апогея, и, посовещавшись по радио
с Дугласом и Торфинсеном, я решил действовать. Пятый самолет, оставленный
нами в заливе Мак-Мердо на попечение Шермана и двух матросов, находился в
полной готовности, оснащенный для таких вот крайних ситуаций. По всему было
видно, что момент наступил. Вызвав по радио Шермана, я приказал ему срочно
вылететь ко мне, взяв обоих матросов: условия для полета стали к этому
времени вполне благоприятными. Мы обговорили состав поисковой группы и
решили в конце концов отправиться все вместе, захватив также сани и собак.
Огромный самолет, сконструированный по нашему специальному заказу для
перевозки тяжелого машинного оборудования, позволял это сделать. Готовясь к
полету, я не прекращал попыток связаться с Лейком, но безуспешно.
Шерман вместе с матросами Гунарсонном и Ларсеном взлетели в половине
восьмого и несколько раз за время полета информировали нас, как обстоят
дела. Все шло хорошо. Они достигли нашей базы в полночь, и мы тут же
приступили к совещанию, решая, как действовать дальше.