Тир только плечами пожал: для науки в Саэти закрытие перспективных направлений было обычным делом. Если людям не нужен дешевый источник энергии, люди приложат усилия к тому, чтобы не получить его. И добьются своего. На то они и люди.
Империя Рогер. Вальден. 2567?й год Эпохи Людей. Месяц коссар
Перед Новым годом буднично и незаметно был казнен Майр Клендерт. Тир не был на казни. Несмотря на то, что Эрик позволил ему забрать жизнь бывшего куратора.
— Что у меня жизней мало, что ли? — огрызнулся Тир, когда позже, в новогоднее утро — вот уж подходящее время — разговор вдруг свернул на темы смерти и предательства.
— Кто знает? — честно сказал Эрик. — Клендерт предал тебя, потому что решил, что в тебе осталось слишком мало человеческого, но если бы ты действовал и рассуждал, как демон, думаю, ты не отказался бы от еще одной жизни в копилку.
Да что ж за чертовщина! Эрик снова сомневается в том, что имеет дело с чудовищем? Майр был прав, когда хотел избавить его от Тира фон Рауба.
— Клендерт не предавал… — Слова, слова… какой смысл объяснять то, что Эрик знает и так? — Он и вам и мне желал только добра. Вас для этого нужно было от меня избавить, а меня отправить туда, где мне было бы хорошо.
— По?твоему, это не называется предательством?
— Нет. Это называется инициативностью. Но я все равно рад, что его убили.
— Будь любезен, выбирай слова. Клендерта не убили, его казнили!
— Ну да, ну да.
Клендерта не убили, его казнили!
— Ну да, ну да. Расстреляли из фойерро. А то, что он от этого умер — простая случайность. Эрик, я не вижу разницы между казнью и убийством и не собираюсь ее искать. Меня и так все устраивает.
— Не все, — вмешалась Хильда, до этого молча слушавшая то ли их разговор, то ли музыку, доносящуюся из танцевального зала. — И как вам за пятнадцать лет не надоело спорить об одном и том же?
— За тринадцать, — хором поправили оба.
Хильда только молча на них посмотрела.
Эрик уставился в окно, за которым кружились снежинки, Тир принялся разглядывать расписной потолок.
— Как дети, честное слово! — сказала Хильда в сердцах. — Ты собираешься налаживать отношения с Казимиром? Тир, я с тобой разговариваю.
— Не выйдет, — ответил Тир.
— Не выйдет, — подтвердил Эрик.
— Нет. Хуже детей. — Хильда требовательно протянула руку, и Эрик помог ей подняться из кресла. — И эти люди управляют империей!
Она вышла в зал, растаяла в музыке и переливающемся магическом освещении.
— М?да, — сказал Эрик. — Это вот что сейчас было? Я про множественное число.
— Издевается. Она часто так делает.
И была пауза, длиной в трубку и бокал вина. Оба молчали: и император и его демон. Странно, что никто их не побеспокоил: крохотный альков, отделенный от шумного праздника только портьерой, как будто выпал из сферы восприятия гостей.
— Ты мог бы вернуть дружбу князя Мелецкого, если бы вел себя более последовательно, — заговорил Эрик.
— Это как, например?
— Ты не захотел спасти князя, но сдался в плен, чтоб спасти Блудницу, и остался без руки, чтоб спасти нас. Неудивительно, что Казимир… хмм…
— …расстроился. Угу. Я вел себя последовательно. И не собирался никого спасать. Насчет руки я же говорил, что это была случайность.
— Да?да. Я помню. Ты просто порезался.
Тир вздохнул и закатил глаза:
— Не надо меня добивать. Я и так знаю, что сделал глупость. Большую глупость. Этого больше не повторится.
— Ты, рискуя жизнью, спасаешь почти сотню человек, чтоб спасти их — нас — отрубаешь себе руку, мы все признательны… Я — точно признателен. А ты, оказывается, считаешь, что сделал большую глупость. Пойми меня правильно, Суслик, это сбивает с толку.
— Я же не считаю, что совершил ошибку.
— И на этом спасибо. Но имей в виду, что, если понадобится, я просто прикажу тебе наладить отношения с Казимиром. Мы вот?вот начнем войну за Эстремаду, и в этой войне командиры двух особых авиагрупп должны, как раньше, доверять друг другу в бою. Иначе и Старая Гвардия и… «Драконы» станут в два раза менее эффективны, а этого я допустить не могу. Это понятно?
— Так точно, ваше величество.
— Очень хорошо.
— Когда начнется война?
— Летом. Время еще есть.
К середине месяца граткхар Тира пригласили в клинику Гахса, где благополучно приживили наконец?то выращенную новую руку. Казимиру восстановили потерянный глаз еще раньше. О неприятностях с раиминами можно было забыть. О своем идиотском поведении — тоже. И обязательно нужно было забыть о человеке по имени Дитрих фон Нарбэ, о пилоте с Земли, который обещал смотреть в небо и убил, не сдержав обещания. Такие воспоминания не способствуют душевному равновесию и заставляют сомневаться в тех людях, в которых сомневаться нельзя.
Тир день за днем откладывал удаление опасных файлов. Парадоксальным образом, прежде чем забыть, он хотел как следует вспомнить то, о чем — о ком — помнить нельзя.
Прошлое, не осмысленное должным образом, не похороненное раз и навсегда, имеет свойство становиться будущим. История будет повторяться снова и снова до тех пор, пока ты не осознаешь своих ошибок.
Или пока ты не умрешь.
А если ты уже умер? Что делать с таким прошлым?
Тир фон Рауб хотел вспомнить человека, который когда?то перевернул его мир, а потом отправил его в огонь. Тир фон Рауб жил сейчас в окружении людей, очень похожих на того человека. И это сходство отнюдь не радовало.