Вроде бы Тир успел поднять тревогу. Его должны были услышать — не так уж далеко, вон, буквально в сотне шагов, курят и гомонят празднующие победу техники. Неужели не слышали? Ну тогда что им стоит посмотреть в эту сторону?! Увидеть, как двоих, чума всех забери, старогвардейцев — старогвардейцев, не кого?нибудь! — тащат через поле к лесу кертские диверсанты.
Один из техников действительно обернулся, и Падре взвыл про себя от радости — вслух не получалось. Но ничего не произошло. Техник отвернулся обратно, а керты как бежали трусцой к лесу, так и продолжили бежать. Тира один из них тащил, перебросив через плечо, Падре волокли сразу двое, время от времени выдавая взбешенному эстремадцу пинка.
Тяжелый он, видите ли, тащить неудобно. А неудобно, так бросьте, уроды зубастые! Нечего хватать то, что унести не можете! Бросайте, ну! Даже Суслик подтвердит, что таскать тяжелых старогвардейцев — это непроизводительная трата энергии. Суслик, он все об этом знает…
Ох… Падре тяжко упал на холодную, мокрую палубу шлиссдарка. Давление полей ослабло, однако керты тут же связали его, как барана, накинув скользящую петлю на шею и затянув другой конец веревки на щиколотках. Руки связали за спиной, скрутив запястья так, что Падре крякнул от боли. Шлиссдарк тем временем взлетел, но шел низко, прижимаясь к голым деревьям. Керты, хоть и прикрывались магией или чем там — помощью духов, — все равно опасались погони.
Один из них наклонился над Тиром, внимательно рассмотрел, кивнул и выпрямился. Губы его зашевелились, но Падре не услышал ни слова. Зато Тир — этот?то, мастер по губам читать, — явно понял, о чем речь. Бросил на Падре отчаянный взгляд.
И закрыл глаза.
Следующую четверть часа из Тира вытягивали излишек жизней. Как он это называет? Посмертные дары… вот их и вытягивали. С умом, между прочим. Методично ломали пальцы, дробили кисти, ждали, пока переломы перестанут срастаться, пока перестанет затягиваться прорванная обломками костей кожа. Знали, что делали: даже если Тир и умел управлять этими своими демоническими исцелениями, он все равно скорее дал бы убить себя, чем позволил искалечить себе руки. Он не чувствовал боли — это Падре знал, все старогвардейцы знали, что больно легату не бывает, но все существо Падре исходило протестующим криком, когда снова и снова ломались тонкие кости.
— Да что ж вы делаете, суки! — орал он, хоть и знал, что керты не слышат его. — Он же пилот — что ж вы творите?! Да лучше б вы ему голову оторвали!
Может, это и правда было бы лучше? Без головы Тир фон Рауб только материться не сможет. А без рук?то — умрет ведь.
Когда керты закончили, они замкнули на шее Тира металлическую полосу. Искалеченные руки свели за спину и притянули к ошейнику…
…Падре пришлось напоминать себе, что это не больно…
…ноги заковали в неподъемные с виду колодки.
Значит, у них было с собой все, чтоб обезвредить легата Старой Гвардии, а брать в плен кого?то еще они не рассчитывали. И что толку? Сделать?то все равно ничего пока нельзя. Шлиссдарк маленький. Пятачок между креслами и капитанским мостиком — как арена в цирке. Оба они: и Падре и Тир, — на виду, под взглядами шестерых кертов.
Падре, для пробы, шевельнулся. Петля на горле тут же затянулась.
— Теперь он не опасен, — устало произнес керт, наблюдавший за процедурой. — Приказать ничего уже не сможет. Но не спускайте с него глаз. Попробует заговорить — бейте и поднимайте тревогу. Все ясно?
— Ясно, — слаженно ответили остальные.
Двое остались стоять рядом. Четверо отошли и устроились на креслах. Для того, который командовал, кресло было услужливо разложено. Падре предположил, что командир и есть маг, а притомился он, потому что изрядно выложился на создание полей и на это непонятное волшебство, которое позволяло кертам говорить и слушать на другой волне, чем их пленники.
Он бросил взгляд на Тира, скрученного в аккуратный компактный тючок. И изумленно моргнул, увидев, как сверкнули злые, черные глаза.
Тир ухмыльнулся и вдруг подмигнул ему.
«Теперь он не опасен?» — повторил про себя Падре.
«Теперь он не опасен?» — повторил про себя Падре.
Кажется, маг здорово ошибся.
Боль из стянутых веревками рук куда?то ушла… Стоп?стоп, понятно куда. А положение дел такое, что хоть сам себе больно делай, чтоб дать покалеченному демону еще немного силы. Падре не знал, что придумать и чем помочь. Он мог только злиться от того, что помочь не может. Да и злость скоро прошла. Вообще, спать захотелось. Куда, интересно, они летят? На юг, это ясно. А что там, на юге?
— Спа?ать, — прошелестел Тир, — спать хочется, сил нет. Спать. Глаза слипаются, до того спать хочется…
«С ума он сошел, что ли?» — Падре провалился в сон, чтобы тут же проснуться.
— Не спать! — шепотом приказал Тир.
Он улыбался. Падре видел множество его улыбок, но такую — никогда.
Керты, сидящие в креслах, не обращали на них внимания.
И часовые стояли, как стояли, только глаза у обоих были закрыты.
— Подойдите ближе, — снова зашелестел шелковый, мягкий голос.
Керты, не открывая глаз, медленно шагнули к пленникам.
— Еще ближе.
Падре едва не приказал им остановиться, очнуться от колдовского сна. Да, это враги. Но даже враги не должны вот так, покорно и слепо приближаться к взбешенному демону!