Зверь подскочил, услышав голос. И только сейчас сообразил открыть глаза.
Лучше б не открывал!
Еще один хищник. Алые глаза, белый проблеск клыков за черными губами.
Лишний здесь — слишком большой, слишком опасный, чтоб быть рядом.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Зверь, не беспокоясь о том, насколько грубо это звучит.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Зверь, не беспокоясь о том, насколько грубо это звучит.
— Вправляю тебе мозги.
— Зашибись. А больше некому?
— Уже кидается. Значит, все в порядке, — с ухмылкой констатировал Князь. — Ну что, можно тебя выпускать из?под полей? Убивать кого попало не начнешь?
Зверь подумал, прежде чем ответить. В состоянии карточного домика — он помнил — убить кого?нибудь было основной целью. А сейчас? Пожалуй, сейчас он какое?то время мог обходиться без убийств. То есть кому попало ничего не грозило, а грозило только тем, кого он убьет в бою.
— Вот и ладно. — Князь поднялся, и Зверь насторожился, готовый убегать или драться.
Он боялся этого шефанго — инстинктивно, как люди боятся крупных хищников, не запертых в клетку.
Нет, стыдно не было.
— Подожди, — попросил он. — Я не понимаю. Эрик не хотел, чтобы я вспоминал… или… черт, не знаю, как сказать правильно. Эрик хотел меня переделать, чтоб я больше не убивал, а ты все ему испортил. Зачем?
Ответом ему было пожатие плеч:
— Я предпочел бы, чтоб ты ничего не знал о планах Эрика. Это Гуго решил, что ты должен быть в курсе.
— Ты не ответил.
— Если ты не понимаешь, что плохого в коррекции духа, отвечать на твой вопрос нет смысла. А если бы ты понимал, ты бы не спрашивал.
— Ненавижу, — раздельно сказал Зверь. — Высокомерных. Аристократичных. Пафосных. Ублюдков.
— А меня вот мало беспокоят те, кто злоупотребляет временной безнаказанностью. — Князь улыбнулся, и улыбка даже показалась искренней, хоть и не стала от этого приятней.
— Ну так и я об этом. Князь, мы же враги. Ты хочешь убить меня. А получается, что ты помог мне и подвел Эрика.
— Я и не думал тебе помогать. Я всего лишь пытаюсь не дать Эрику совершить ошибку. Убивать или не убивать — это должен быть только твой выбор. Эрик попытался сделать этот выбор за тебя.
— Я упоминал пафосность? — уточнил Зверь.
— Да. Сразу перед «ублюдками».
— Я не перестану убивать, даже не надейся на это. У меня нет совести.
— Я и не надеюсь, — сказал Князь. — Я сам не перестаю убивать. Несмотря на то, что у меня есть совесть.
ГЛАВА 7
Ты ли это вини?вици, Зверь?
Се — твой Армаггедон?
Евгений Сусаров
Все постепенно возвращалось на круги своя.
Гуго
Он был всегда. Неотъемлемая часть самого Зверя. Сейчас трудно поверить в то, что был период, когда Зверь не помнил о нем. И о Блуднице. Зато легко поверить в то, что именно Гуго сумел до него достучаться. Еще бы он не сумел, у него ж личные интересы оказались затронуты. Пока отец ни черта не помнил, кроме того, что он демон?людоед, Гуго не мог продолжать приготовления к свадьбе. Других дел хватало: с утра до вечера безвылазно торчать в клинике. Все командирские обязанности и полномочия Гуго передал ведомому, канцлерские дела распределил между Эльриком?младшим и несколькими министрами, но переложить на кого?то ответственность перед невестой не смог бы при всем желании. Невесты — дело такое, только для личного пользования.
Зверь постепенно раскладывал воспоминания на отведенные им места в архивах памяти. Вспомнить удалось не все, но благодаря Князю вспомнить удалось гораздо больше, чем если бы восстановлением памяти Зверя занимался кто?нибудь другой. Кто угодно другой, даже лично Самат Гахс.
То, что оказалось потеряно — не подлежало восстановлению. Нечто, не имеющее отношения к Саэти, но вроде бы не относящееся и к воспоминаниям о Земле.
Двадцать семь лет назад, когда Князь проводил тот диковинный обряд, «гадание на душе», память Зверя уже была отредактирована, а доступ к некоторым файлам запрещен всем, включая хозяина. Зачем? Кто ж его знает? Если б Князь спросил тогда, Зверь бы, может, и ответил — сам ведь все сделал. Но тогда Князь проявил деликатность — он, оказывается, и на такое способен, а сейчас спрашивать уже не у кого.
Что ж, раз прятал, значит, надо было. Значит, не хотел вспоминать. А раз так, то и беспокоиться не о чем, и без потерянных файлов хватает забот.
Князь вернул ему только память о событиях, никто не смог бы вернуть памяти о восприятии этих событий. Тут следовало набраться терпения и ждать. Просто ждать. Напоминая себе, что люди вокруг имеют значение, что за именами и лицами кроются взаимоотношения, что рано или поздно равнодушное недоумение тем, что все эти… смертные претендуют на его внимание, сменится тем, что было раньше.
А что было раньше?
Блудница прекрасно слушалась его, по?прежнему была легка и подвижна, и управлять машиной оставалось удовольствием, но… «управлять». Блудница не слушаться должна, а летать вместе со своим пилотом.
Как раньше.
«Раньше» стало понятием недостижимым и непостижимым.
Как это было? Как получалось довериться Блуднице настолько, что его тело и душа сливались с корпусом и душой машины? Зверь пробовал. И костенел в кресле. Пальцы сводило на кнопках. Что?то внутри сжималось в стальной холодный шар.