Духи принимают разную форму, и почти любая их форма имеет слабые места — немногим удается добиться совершенного воплощения. Не исключено, что слабое место вальденского демона — отсутствие болида. По имеющимся данным, он уделяет своей машине очень много внимания, утверждает, что она живая, и маги, занимающиеся проблемой Старой Гвардии, уже высказывали предположение, что дух, порабощенный Эриком Вальденским, частично воплощен в подобии человеческого тела, а частично — в болиде либо какой?то части болида.
Помимо прочего, это объясняло бы исключительное мастерство Тира фон Рауба.
Сейчас царь готов был признать правоту ученых. Но в данный момент его внимания требовали вопросы гораздо более важные, чем исследование демона.
Интересно, не согласится ли Вальденец продать его? Оскил обещал за его жизнь столько золота, что можно утверждать — за деньга демона не купить. А за что купить? У людей все имеет свою цену, даже честь и любовь, значит, цена должна быть и у демона.
— Представь себе, эти мерзавцы брезгуют обществом генералов, — печально сообщил Эрик.
— Представляю. Они и полковников — не очень, — кивнул Тир, многозначительно глядя на Алекса фон Ольтана.
— Отстаешь от жизни, Суслик. — Тот подвигал челюстью и надул щеки.
— Мундир полковничий, — буркнул Тир.
— А это потому, что его величество не счел нужным предупредить о производстве меня в генералы.
— Можно подумать, за сутки ты успел бы пошить мундир, — недовольно заметил Эрик, — производство я только вчера подписал.
— В Лонгви мне бы все за два часа сделали, — парировал фон Ольтан.
— И прислали телепортом, — скептически покивал его величество. — Отставить выражать недовольство императором.
— Есть отставить! — Алекс вытянулся. — Разрешите приступать, ваше величество?
— Разрешаю. Идите, барон.
Эрик вздохнул и, глядя вслед Алексу, отвел Тира в сторону.
— Они сейчас приступят, продолжат на шлиссдарке по пути в столицу, а Старая Гвардия, видишь ли, не желает праздновать победу в компании генералитета, а желает пьянствовать в гарнизоне. Ты как? У вас ведь все уже готово к переброске в Рогер? Твой присмотр не нужен. Полетишь с нами?
— Чего ради?
— Мне казалось, ты хочешь как можно скорее вернуться домой.
— Хочу, конечно. Но если я за ними не пригляжу, от гарнизона ничего не останется.
— М?да. Как у тебя дома?то?
Тир пожал плечами. Пока его не было дома, там все было в порядке. Если не считать того, что Гуго отчаянно нуждался в его присутствии. Если не считать того, что Катрин сходила без него с ума… а с ним — сходила с ума гораздо быстрее. Интересно, если она окончательно рехнется, это поставят ему в вину?
— Вопрос не имеет смысла, — сказал он, подумав. — Ни я, ни вы ничего уже не изменим. Я выполняю свои обязанности и буду их выполнять, независимо от того, что происходит у меня в доме. Это все.
— Царь хотел купить тебя.
— Да? Сколько предложил?
— Понятия не имею. Я сказал, что ты не продаешься.
— Это неправда.
— Знаю.
Вечер не удался, как, впрочем, любой вечер, связанный с празднованием чего бы там ни было. Можно было предположить, что празднование такого значительного события, как окончательная победа в многолетней серии войн, окажется гораздо неприятней, чем празднование какого?нибудь банального Солнцеворота, так что Тир ничему не удивлялся и ничем не проявлял недовольства.
Он держался в стороне и постарался, чтобы о нем забыли как можно скорее. Как обычно, фокус сработал. Тир убедился, что искать его не станут, и ушел в ангар. Задурить голову старогвардейцам, конечно, не получится, но они давно привыкли к тому, что Суслик — тварь, гуляющая сама по себе, непьющая и на праздниках бесполезная.
В ангаре было хорошо. Во?первых, там была Блудница, а во?вторых, снаружи стояли часовые, глубоко огорченные своим отсутствием на празднике жизни. Часовых было в два раза больше, чем обычно, поскольку ситуация внештатная — война закончилась, теперь никому не возбраняется использование магии, и от кертов можно ожидать любой пакости.
Равно, кстати, как и от своих же пьяных вальденцев с недоразвитыми магическими способностями.
Много ли надо демону, которого тошнит от человеческой радости? Да почти ничего не надо — смыться от всех и присосаться пиявкой к людям, никакой радости не испытывающим.
Только Падре все равно его отыскал. Вошел в ангар с шинелью, висящей через руку, посмотрел и констатировал:
— А. Так ты в куртке ушел. А я подумал — замерзнет Суслик, жалко будет.
Он бросил шинель на Блудницу. Уселся рядом с Тиром. Помолчал. Потом спросил:
— И как оно?
— Бессмысленно, — ответил Тир.
— А ты пробовал что?нибудь предпринять? Она ведь любит тебя по?настоящему, и она далеко не дура.
— Надеюсь, Гуго надоест ей лет через пятнадцать.
— Почему бы вдруг?
— Потому что он будет похож на меня. Потому что она начнет его бояться. Нет, Падре, ничего я предпринимать не пробовал и не стану. Она и так не в себе… Пусть лучше выучится поскорее и займется чем?нибудь более осмысленным, чем попытка ужиться под одной крышей с двумя демонами.
— Где она учится?
— В Лонгви. В институте финансов.
— Молодец.
— Да уж.
Они замолчали. Падре медленно цедил что?то прямо из бутылки. Тир смотрел в пол и ждал, пока Падре уйдет. Впрочем, тот не мешал — умел не мешать, даже когда вроде бы приходил не к месту и не ко времени.