— Все, — сказал я — Кончилась сытая жизнь. Чугун больше мыть не требуется.
Иван очень огорчился. Очевидно, он запланировал мытье чугуна, и теперь в его бюджете образовалась дыра.
— Хиба ш так едять! — сказал он. — Надо было нэ кашу варить, а похлебку. И трошки крупы идэ и вкуснее. А сало надо было поменять на отрубя. Якой дурак ист сало?
Все это было абсолютно верно, но и абсолютно бесполезно. Я сказал об этом Ивану. Самый сильный человек в Утином грустно покачал головой.
— Придэ батько — вам здорово влетит. Продукты извели, огород не вскопан. Уси в деревне давно вскопали. Кизяков не наделали. Чем же вы будете зимой топить? Траву вы тоже не рвитэ. Приведет батька козу — ни клочка сена нэма.
Я удивился этому прокурорскому тону. Раньше Иван разговаривал не так. Очевидно, немытый чугун держал его в должной почтительности.
— Ты нас еще не знаешь, — оборвал я нахала. — Мы отцу можем такую сдачу дать — закачается.
Я не думал, что мои слова произведут на Ивана такое большое впечатление.
— Отцу?! Сдачи?! — выпучил он глаза.
— А ты думал что? Мы уже не раз всыпали ему, когда он нас не слушался.
Наверно, самый сильный человек в Утином ни разу не слышал таких страшных речей. Он замахал на меня руками.
— Окстись! Окстись! — забормотал он непонятное слово. Потом он ушел, смешно на меня оглядываясь.
Из дому вышел, зевая и почесывая грудь, дядя Авес. Его разноцветное тело переливалось всеми цветами радуги. Дядя, прищурившись, посмотрел на солнце.
— Тевирп, — приветствовал он меня на птичьем языке. — Лыб у ялетадесдерп?
— Говорите по?нормальному, — попросил я.
— Был у председателя? — перевел дядюшка добродушно.
— И не собирался.
— Почему? — удивился Авес. — Река Хунцы.
— Потому что в деревне голод.
— Ну и что? У них всегда есть НЗ. Фронтовику они должны дать. А будут упрямиться — ты тех припугни маршалом Чухрадзеновским. Я с ним лично знаком.
— Вот сами идите и пугайте.
Мои слова не понравились дяде.
— Ты стал очень упрямым, — сказал он. — Ты же знаешь, что мне нельзя таскать тяжести.
— Вы уверены, что вам придется их таскать?
Дядя Авес нахмурился, но потом передумал и подмигнул мне.
— Не будем ссориться. Ты ведь любишь своего дядюшку и не дашь ему помереть с голоду.
Вслед за Авесом, тоже зевая и почесываясь, показался Вад. Он также осведомился, не был ли я у председателя и, получив отрицательный ответ, что?то недовольно буркнул.
Он также осведомился, не был ли я у председателя и, получив отрицательный ответ, что?то недовольно буркнул. Затем они вступили с дядюшкой в оживленную беседу на тему: что бы поесть. В каком бы направлении они ни думали, их пути неизменно сходились на подсолнечном масле. Вопрос был лишь, с чем его есть. Наконец дядюшка придумал поджарить на нем сохранившиеся по счастливой случайности, а вернее по нашей лености, картофельные очистки. Придя к такому решению, они стали немедленно воплощать его в жизнь. Дядюшка с неожиданным для него проворством принялся чистить сковороду, распушив над ней свое галифе, а брат побежал в погреб за маслом, но я перехватил его на полпути.
— Стой! А чем лебеду приправлять будем?
— Видно будет, — ответил Вад беспечным голосом.
— Нет. Масла вы не получите. Хватит с вас крупы и сала. Живите теперь, как верблюды. Верблюд один раз нажрется, а потом ему не хочется есть целую неделю.
— Но мне очень хочется, — возразил Вад.
— Надо было это предусмотреть вчера. Это логично.
Презрев законы логики, брат юркнул мне под мышку и припустил к погребу. Я еле догнал его.
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Дядя Авес! Он не дает масла!
Итак, Вад вышел из повиновения. Во время тараканьих бегов они здорово спелись с Авесом.
— Иду!
Дядя Авес спешил на помощь, издавая своими галифе хлопающие звуки.
— Что здесь происходит?
Я вежливо объяснил, что происходит экономия масла. Дядя принялся горячо убеждать меня дать ему масла, так как уже десять часов, а он еще не завтракал, а врачи прописали ему принимать пищу в строго определенное время. Видя, что этот довод не действует, Авес Чивонави попытался соблазнить меня описанием румяных, шипящих на сковородке картофельных очисток, но я, хоть и глотал слюни, все же устоял. Тогда дядюшка надумал применить физическую силу. Вроде бы в шутку, подмигивая и сыпля разными шуточками, он попытался отодвинуть меня от двери погреба, но тоже безуспешно. Я лишь слегка толкнул его плечом, и дядюшка отлетел и закачался как камыш. Все?таки он был действительно больным человеком Авес постоял немного, держась за бок и морщась, а потом рассмеялся.
— А если мы вот так, река Хунцы?
Он вытащил из галифе пистолет и, продолжая смеяться, стал целиться в меня дрожащей рукой.
Не знаю, чем бы кончилась дядина шуточка, но в этот момент калитка заскрипела и во двор ввалилась толпа во главе с Иваном. Очевидно, это была его «мала куча», потому что все они очень походили на Ивана: такие же костлявые и длинные. «Мала куча» несла ведра, солому и дырявые решета.
— Мы тово… — сказал Иван смущаясь. — Покажем, як кизяки делать… А то позамерзаетэ без топки.
Дядя Авес бросил пистолет в карман своих необъятных галифе.
— Тевирп! — приветствовал он Ивана. — Идохдоп адюс.