Потом Авес Чивонави стал показывать нам свое тело. Оно все состояло из отдельных кусочков разного цвета и формы. Когда мать увидела тело брата, она сильно расстроилась, и даже заплакала и сказала, что эта «змея» нарочно не признала своего мужа, так как побоялась принять увечного. Слово «увечный» очень не понравилось Авесу Чивонави, и он стал говорить, что никакой он не увечный, и попытался даже вскочить на стул, но не вскочил, а лишь разбил стакан. В общем, все стали кричать, смеяться, плакать одновременно, и мы с Вадом удрали на улицу, очень довольные таким исходом.
Мы сели на бревно так, чтобы ветер дул в сторону Рекса, и стали есть колбасу. Партизанская овчарка забеспокоилась, рванула цепью.
— Дай, дай, — сказала она угрожающе.
— Выкуси, — ответил Вад.
Он откусил маленький кусочек и бросил его специально с недокидом. Но Рекс не кинулся, что сделала бы обычная дворняжка, а лишь презрительно отвернулся.
Вад огорчился.
— Ну и гадкий пес, — оказал он. — Давай его отравим.
— Он за него знаешь что сделает?..
— Лучше бы Авес был нашим отцом. Правда, сильный парень?
— Ничего.
— Змея завтра научит делать.
— Ага. Прилетим на минное поле. Пацаны поумирают.
— Слушай, а давай вместе с ним фрица откопаем.
— Может продать.
— Не продаст.
— Пистолет ведь.
— Ну и что? Постреляем немного и сдадим в милицию.
— Цирф? — раздалось у нас за спиной. — Да еще с пистолетом? — Дядя Авес присел рядом на бревно. — И вы его еще не откопали? Эх, вы, трюфели.
— Там глубоко, — сказал Вад.
— Ну сколько? Метр? Два? Мы для самолетов укрытия знаешь какие рыли? Река Хунцы!
Как?то так получилось, что мы все рассказали Авесу Чивонави. Другой взрослый обязательно махнул бы на эту слишком сомнительную историю рукой или просто посмеялся, но дядя Авес воспринял ее серьезно. Он загорелся немедленно идти раскапывать могилу.
— Только, чур, трюфели, никому ни слова. Поклянемся.
Мы положили руки одну на другую и поклялись. Вот это дядя!
Как ни осторожно мы искали лопату, фонарь, но мать сразу почуяла неладное.
— Куда это вы? — забеспокоилась она.
— Уникыдуказ урог.
— Отвечай по?нормальному! Голова уже трещит от твоей тарабарщины.
— За червяками. Ялд икбыр.
— Тьфу! — плюнула ласково мать. — Каким был шалавым, таким и остался.
Пока отец доливал в рассохшуюся бочку воды, мы потихоньку выскользнули на улицу.
До могилы фрица было километра два. По самым достоверным сведениям, немец был похоронен на развилке лесных дорог. Там был насыпан холм и стоял деревянный крест.
Днем по дорогам ходили и ездили. Раскапывать могилу можно было лишь ночью или рано утром. Многие пацаны начинали было рыть, да не хватало духу. Но теперь с нами был настоящий летчик. Считай, пистолет и фонарик у нас в кармане!
По дороге у нас вышел небольшой спор. Сдавать пистолет в милицию или нет? Авес Чивонави сказал, что сначала мы должны поохотиться на ворон, так как вороны большое лакомство. Потом он стал рассказывать про пистолеты. По словам дяди Авеса, в его руках побывало около сотни немецких пистолетов, и все это оказалось дерьмом. Самые лучшие пистолеты — американские. Среди них есть такие, что стреляешь в одну сторону, а пуля летит в другую. Однажды дядя Авес обманул таким образом немцев. Как?то его захватили в плен. Дядя сделал вид, что кончает самоубийством, и направил пистолет себе в грудь. Но так как пистолет стрелял наоборот, то Авес Чивонави перестрелял всех немцев и был таков.
Бывалый летчик рассказал еще несколько подобных историй и окончательно понравился нам. Детство младшего брата матери оказалось не менее интересным, чем у нас. Например, он гонялся за орангутангами, которые сбежали из зоопарка. Дядя так увлекся, рассказывая об орангутангах, что чуть не свалился в могилу фрица, которая была уже немного откопана.
— Пистолет здесь, я чувствую! — заявил Авес Чивонави.
Он поплевал на ладони и три раза копнул. Лопата заскрежетала.
— Вот видите? Река Хунцы….
Дядя копнул еще раз. Но тут послышался топот, и из темноты выпрыгнул Рекс, а за ним отец.
— Уф! Еле догнал! Червей копаем? А я решил собаку прогулять. Давай помогу, Сева Иванович, тебе нельзя после ранения. Посветите мне.
Отец взял из рук Авеса лопату, спрыгнул в яму и принялся рыть, как бульдозер.
Мы уныло наблюдали за ним. Сейчас отец откопает Фрица, и плакали пистолет с фонариком. Дядя Авес, видно, тоже здорово расстроился. Он продолжал вспоминать разные веселые истории, но я видел, что он сильно огорчен.
К счастью, червей оказалось много, и мы довольно быстро набрали их целую банку. Потом мы под конвоем отправились домой. По дороге мы потихоньку договорились с дядей Авесом встать пораньше, чтобы все?таки откопать фрица.
Утром нас чуть свет разбудил дядя Авес. Признаться, я уже забыл о могиле, но бывший летчик оказался не из таких.
— Трепачи! — шипел он на нас. — Чтоб еще когда с вами связался… Живо одевайтесь!
Однако, когда мы с большим трудом оделись, дверь оказалась закрытой на ключ, а ключ неизвестно где.
Пришлось будить мать. Где ключ, мать не знала. Значит, его спрятал отец. Мы долго препирались, кому из нас будить его, и, наконец, выбор пал на дядю Авеса, имеющего на правах гостя парламентскую неприкосновенность.