— Вынесите меня отсюда, — прошептала куколка, — и может быть, это будет выгодно нам всем.
Кароль бросила на своего спутника вопросительный взгляд, но Люций уже понял, что в его решении она не нуждается. Выйдет отсюда с ним или без него, но с этой крошечной особой в кармане. И не будет никаких объяснений. Точнее, объяснение одно — прикольно!
— Зуб даю, — деловито сказала кроха, — после того, что она тебе сказала, тебе понравилось то, что ты увидела.
* * *
Пообещать легко. Вынести джинни в берете, впрочем, тоже труда не составило. А вот потом возникли проблемы.
— Я в комнате не одна, — хмуро сказала Кароль. — Мне ее не утаить. Как насчет тебя?
Та ж фигня, выражаясь неэльфийским стилем. Комната своя у Люция, разумеется, была, но крепость Шиповник, как любая крепость Великого Дома, вся пронизана скрытыми нитями безопасности, специально чтобы исключить несанкционированный доступ, и Люций не смог бы ослепить их. Никто бы не смог, даже сам Гракх. Но Гракх может приказать, чтобы они ослепли, и наш маг выполнит его волю. К слову — вот кто держит Дом в руках, кто бы там что о себе ни воображал. Маг — и еще Флиббертиджиббет.
— Ладно. Я знаю, куда ее девать.
— Ладно. Я знаю, куда ее девать. По крайней мере, в слове этих людей я уверен.
* * *
— Некогда мне! Потом, после поговорим!
Люций с Кароль растеряно мялись в крохотном пространстве между входной дверью и кухней, всякий раз пытаясь убраться из-под ног встрепанной шаровой молнии по имени Дерек Бедфорд.
Рохля был уже на пороге, завис, развернулся на одной ноге, метнулся назад, схватил с тумбочки целлофановый пакетик с бирюзовыми сережками-шариками, сунул его в карман и был уже снова на выходе, когда я его поймал и буквально силой пихнул носом в зеркало. Мне повезло, взгляд у Рохли сфокусировался прежде, чем ему удалось вырваться из моих лап. Действенное средство против сглаза.
— Ладно, все! Хватит! Нет меня!
И правда, его не стало. Только грохот каблуков по лестнице раскатился, да и тот мигом смолк, а я чуть не расхохотался, глядя на очумевших детей.
— Где-то пожар? — неумело съязвил эльфенок.
— Это хуже, чем пожар. Мардж рожает.
Я оглядел кухню, находящуюся в состоянии «рабочий беспорядок». Невольно вздохнул.
— Так что я буду их ждать, ну и заодно приберусь тут. Кто со мной в деле?
Они переглянулись.
— Рен, — сказал мальчик, — есть одно деликатное дело…
* * *
Я мою в раковине посуду, Люций ее вытирает, а Кароль сидит в углу с феминистическим выражением на лице: мол, может, вы вдруг думаете, что если в компанию случайно затесалась женщина, то она сейчас вам сразу начнет мыть, убирать и готовить… Так вы думаете неправильно!
Свое же выражение лица я старательно прячу в раковину. Ну, во-первых, я уже знаю, что эта гламурная малютка — я имею в виду лживую джинни! — опасна как гремучая змея. Во-вторых, я совершенно точно не предприму никаких действий ни за спиной своего шефа-напарника, ни паче того, поверх его головы.
А в-третьих, ты не можешь делать некоторые вещи с чистой совестью после того, как тебе было оказано доверие. Даже если эти вещи черным по белому прописаны в твоей должностной инструкции.
Люций явно ощущает себя не в своей тарелке.
— Я, — заикается он, — точно знаю, что вы с инспектором Рох… Бедфордом не используете доверенное вам в корыстных целях. Я это на себе когда-то проверил. Потому я счел возможным…
Разумеется, откуда пацану знать, что мы работаем по этому делу. Очевидно также, что мы никак не можем приписать себе честь раскрытия. Какое уж там раскрытие, когда нам эту лживую джинни принесли на блюдечке, да еще и случайно.
— Послушайте, Реннарт, — вмешивается джинни aka Эврибадия Челси aka все остальные по списку. — Я не совершала на вашей территории никаких преступных действий.
Я иронично приподнимаю бровь.
— Ну хорошо, — она сдает назад, единственно из усталости, как мне кажется. — Я действительно сначала предложила вашим ювелирам большие камни, однако недооценила их опытность, и мы пришли к взаимовыгодному соглашению. Я увеличивала камни, а они их обрабатывали нужным образом. В данном случае это вопрос новой технологии, а не мошенничество. Учитывая, что местные контрагенты не стали вменять мне в вину факт первого неудавшегося обмана, я чиста перед законом.
Гостья царственно возлежит на помпоне от берета Кароль, как в мягком кресле. Лодыжки скрещены. То, что мы приняли за парик, оказывается ее собственными причудливо начесанными волосами, уложенными буклями на висках, мелкими кудряшками надо лбом, и длинными локонами — на шее сзади.
Багажа при ней нет никакого — с елки сняли! — и состояние косметики самое плачевное. Я подумываю уже предложить ей фарфоровую миску (ту, с голубыми цветочками) с горячей водой, но жду момента, когда дама выскажет все, что она хочет, и будет готова принять ванну.
Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
— Вы, — говорит Мадлен де Куртенэ, — представляете, как складывается судьба существа, с рождения наделенного подобным волшебством? Сперва все это только родительская головная боль. Родители, если не дураки, скрывают тебя и последствия, но что они могут сделать, если на глаза ребенку попадется… ну, скажем, камфарное дерево? Ну а потом ты вырастаешь и вынужден заботиться о себе сам. Вы полицейский, Реннарт, скажите: сколько у ребенка с нестандартным даром шансов угодить в нечистые руки?