— Ну и хлопот с тобой, парень! — выдохнула она. — Как тебя угораздило?
— …да окружили на улице… хотели уж было рвать… думал — все, доигрался, бесславный конец… но Поганцы успели вовремя и купили за пятак… тогда был рад, но сейчас дело жареным пахнет… — речь его прерывалась на вдохах, его словно лихорадило, щеки пылали.
Немудрено. Он, может, впервые на улицу один вышел. Дурик.
— Спокойно. Знаешь, кто я? Марджори Пек, слыхал про такую?
— Та девушка из комикса?
Мардж присвистнула:
— Что, и комикс уже нарисовали?
— А мне плевать, кто ты, маленькая воровка! — Куси и Йоки разлетелись в стороны от неторопливых увесистых оплеух. Решимость стоять за Мардж тут улетучилась, они прыснули в стороны, как мыши, и потерялись в толпе. Против обоих здоровенных Поганцев Мардж ничего не могла, хотя и попыталась применить колено. Дверцу в клетке Люция отперли, и ее запихнули вовнутрь. А там не то, что несколько шагов, там вдвоем вообще ни сесть, ни лечь. Даже испугаться не успела.
Люций смотрел на нее с надеждой. Мардж криво ухмыльнулась:
— Фигня война. Выберемся.
— Прости… — пацан, видимо, и представить себе не мог, чтобы на его глазах так обращались с женщиной, и он ничего не сделал. Хотя едва ли сейчас она была слишком уж похожа на женщину.
— Ты тут целый день. Выяснил, поднимается эта клетка, или стационарная?
— Э?
— Ну, — терпеливо разъяснила Марджори, — Полынь на то и Полынь, чтобы убивать. Поганцы устроят какое-нибудь шоу, приканчивая нас покрасивее, причем на то, чтобы сделать это законно, у них не так уж много времени. Меня волнует только, чтобы нас прямо в клетке не зажарили. Здесь не подожгут, иначе все сгорит… Ну, я надеюсь только, что Братцы не надумали отметить Полынь, пожегши всю свою недвижимость. Хотя зачем бы им? Страховки за ущерб в день Полыни недействительны.
— Прости, — только и смог повторить Люций. Мардж разозлилась.
— Ничего страшного. Запомни одну вещь — когда нас вытряхнут отсюда, держись подле меня на расстоянии вытянутой руки. И не щелкай клювом, я побежала — ты бежишь рядом, все объяснения потом. Иначе не вылезем, и все было даром.
— Вы… кто?
— Ангел твой.
Иначе не вылезем, и все было даром.
— Вы… кто?
— Ангел твой.
— Сегодня не надо шутить. Пожалуйста.
— А чем сегодня не день для шуток? Не хуже прочих. Полынь, она, — Мардж постучала себя по лбу, — тут. И больше нигде. Расскажи-ка мне лучше, пока суть да дело, что тебя дернуло уйти из Шиповника в самый дурдом?
Через проход и направо от их клетки завизжал и завыл выродок: Марджори невольно бросила туда взгляд, Люций, напротив, втянул голову в плечи и отвернулся. Что-то очень страшное происходит, что-то очень плохое. В какое-то мгновение та клетка оказалась видна на просвет: открылась задняя ее стенка, а передняя вдвинулась вовнутрь. Механизм выдавливал бедного выродка из его клетки куда-то в гулкое и ярко освещенное пространство. Его там встретил свист и улюлюканье тысячной толпы.
— У Чины и Гракха скоро родится ребенок, — быстро сказал Люций. — Я больше не буду Младшим Дома. Это бы ничего, я к маленькому не ревную но… в Доме есть Старший, Младший и остальные. Остальные не в счет, им приказывают, они исполняют. Гракху повезло, он… вон какой, но и он повинуется, когда милорд приказывает ему. А я? Что я такое? Вот я и решил… Я знал, что Альбин пойдет, что это достойное деяние — провести на улице Полынь. Пройти сквозь ад и вернуться иным. Понимаете, это важно. Я буду защищать вас, сколько смогу.
— Ё! — с сердцем ответила Мардж. — Нужна мне твоя защита, цыпленок…
— Возможно, она нужна мне.
Затем за ними пришли и извлекли из клетки обоих разом. Отвесив несколько более или менее удачных пинков и получив за них равным числом досадных ответных пощечин, Марджори и Люций все же оказалась на арене. Видимо, их придерживали «на сладкое», потому что песок был уже весь истоптан, и глубокие борозды на нем сказали ей, что какие-то тела отсюда уже выволакивали.
Это страшно, когда ты на арене. Столб света наведен на тебя, все смотрят и ждут, и каждый считает, будто ты ему всей своей жизнью должен. Оказавшись в кругу, Мардж первым делом увидела большие круглые часы над залом. Полчаса до полуночи. Потом она увидела лица.
Тысяча существ, чьи лица сливались в полосы, сидели тут ярусами, на скамьях амфитеатра, свистели, улюлюкали, колотили по скамьям и выкрикивали все, что в голову придет. Тут ведь не только орки, тут… все. Гномов разве что нет. Ну и эльфов. Ну и ладно. Ну и что у нас тут?
«Тут» возвышался посередь арены несчастный выродок, доведенный стрекалами до исступления. До безумия, если у него вообще когда-нибудь был ум. Весь он был исцарапан, глаза налились кровью и закатились, но передвигался он живенько: скачками, на согнутых ногах и опираясь на кулаки. Кулаками он и орудовал, опуская их с размаху на песок, как два кузнечных молота.
Сказать по правде, выродка Мардж заметила в последнюю очередь. Рев цирка так тяжело лег на уши, что она словно оглохла. Дело, в общем, так стоит — полчаса продержаться.
— Мардж! Эй, Мардж! Это мы! Покажи им класс!
Угу, это они. Сидят во втором ряду, машут, лыбятся во все зеленые морды, хрустят жареной картошкой.