— Не извольте беспокоиться, — сказал эксперт, — я никогда не позволяю себе работать голодным.
— Позвольте ввести вас в курс дела, — Альбин привычно утвердил костлявый зад на продавленном диване Бедфордов. — Я переговорил с Гракхом Шиповником насчет вас, Мардж, и он согласен сдержать слово, но очень уж по-своему. Он предлагает объявить вас Мятой на основании данных архивов. То есть потому, что ни в одном из обследованных архивов нет никакого упоминания о вашей ветви. Единственный необследованный архив — это архив Дома Мяты. Едва ли нам удастся выбить из него больше.
— А как искали?
— Гуглем.
Я хмыкнул.
— Гугль — волшебная тварь. Кто поручится, что он сработал как надо?
— А как надо? — признаться, все мы вздрогнули. Мардж впервые на моей памяти вступила в разговор на равных, да еще и в интонации «что бы вы там себе ни думали». — Кто из вас маг? Кто из вас знает, как работает магия? Или вы все еще считаете, что она вам должна? А если сама магия думает иначе?
— Маги тоже не знают, — неожиданно поддержал ее Ховански. — Магия для них — черный ящик, и самые замечательные мастера знают только, что получат на выходе, если на вход подадут то-то и то-то.
— А сам черный ящик, что, никто не исследовал?
— Ну как же, ведь любопытству и жадности, как известно, пределов нет. Однако исследование истоков магии — вопрос философский, и те, кто им всерьез занимался, предпочитали помалкивать о своих достижениях. То ли их пугали открывшиеся бездны, то ли похвастать, — Ховански тонко и как-то платиново улыбнулся, — было особенно нечем. Что такое магия? Не в родстве ли она, скажем, с кулинарией? Щепотка соли, толика перца, на глазок муки? Кто скажет, почему у одного поднимется добрый пирог, а у другого — плоский подгорелый блин? Не я, ведь и я — не маг.
Марджори, очевидно, нравилась и ему, и я невольно задался вопросом: как именно она ему нравится? К добру ли эти кулинарные сравнения? Что она для него, как не прекрасный сосуд, источающий дивный аромат?
— Мята… — промолвил Дерек, который дискусса о магии ровно бы и не слышал. — Альбин, а сам ты за или против?
— Отвечу как эльф, — ответил ему журналист, — если она Мята, я буду за. Если нет — я против. В данном вопросе мне важна истина. Если вам нужно что-то иное, я сожалею.
— Что касается меня, я бы вообще рад ни одного эльфа не видеть.
Они смерили друг дружку вызывающими взглядами и одинаково ухмыльнулись.
— Мне нужна истина, — сказала Мардж.
— Мне нужна истина, — сказала Мардж.
— Надеюсь, с истиной мэтр Ховански нам поможет.
Эксперт учтиво наклонил голову.
— Почему Гракх Шиповник не воспользовался услугами мэтра Ховански?
— Потому что ему истина не нужна.
— Это во-первых, — негромко сообщил Ховански, устремив преувеличено внимательный взгляд на собственные ногти. — А во-вторых, я бы особенно позаботился, чтобы лорд Шиповник понятия не имел, где меня искать. Судя по всему, лорд необыкновенно настойчив в достижении цели.
Охотно верю. Лорду Шиповнику нужен не только Дом Мяты, но и сам Альбин Мята: журналист — редкий эльф, у него связи во всех слоях, он знает пути наружу. Это важно, если ты намерен растить свою силу на новых корнях.
— В связи с этим последним я хочу, чтобы вы знали: я не буду свидетельствовать, официально подтверждая то, что мы сейчас выясним. Я существую только потому, что меня не существует. Я помогу вам только выяснить истину. Отстаивать ее, буде придется, не мое дело.
— Мэтр Ховански оказывает мне личную услугу по старой памяти, — чопорно сказал Альбин.
— Слушай, Мардж, — преувеличенно небрежно бросил Дерек, — а что, если сам Гракх и есть твой прапращур? С него станется.
— Это было бы забавно, — согласилась Мардж. — Но я не похожа на Шиповник.
— Да ты и на Мяту не слишком похожа.
— Ну, — вмешался я, — человеческая кровь могла напортить. Вон сколько ее было! Что, все Мяты так уж характерны, а, Альбин?
— Браки между Домами обычно тщательно продуманы. Геральдические службы следят, чтобы линия мужа была сильнее линии жены, и потому можно со всей определенностью говорить о типичной Мяте или типичном Шиповнике. Не скрою, обратные случаи встречались, но не как ошибка: когда от какой-то черты требовалось избавиться. Мэтр Ховански, вы готовы?
— Мадам? — наш эксперт-дегустатор был сама изысканность.
Марджори согласно наклонила голову, и тот буквально из воздуха вынул две хрустальные стопки, а еще крахмальную салфетку, две свечи… серебряный ланцет. Я разрывался между желанием сбежать на кухню варить кофе и необходимостью хватать нашего «гостя бледного» за горло, если только что-то пойдет не так. Не выношу ритуалов подобного рода. Меня тошнит от вида и запаха крови.
— Не беспокойтесь, — сказал тот, и я немного устыдился. — Я не из тех, кто теряет над собой контроль. Я профессионал. Где вы видели, чтобы определять качество вина дозволялось пьянице, да еще с похмелья, когда ему хорошо все, что горит? Никакой физиологии. Никакого, — он взглянул на Дерека, который тоже смотрел недружелюбно, — личного контакта. Могу ли я приступить?
Мы все как будто оцепенели. Я даже подумал потом, задним числом, что Ховански лукавил, называя себя не-магом, иначе как бы такие, как он, обеспечивали непротивление еды? Магия — это не сущность, магия — это процесс. То, что с нами происходило, с чисто филологической точки зрения напоминало утрату активной формы магических глаголов. Наверное, это Альбин мне сказал: потому что откуда бы мне самому додуматься про глаголы?