Тонкая это штука — социальная нравственность. Каждый готов ее защищать, однако каждый мнит себя ее мерилом. Лично мне для полновесного геморроя до конца дней хватило бы одного общественного порядка.
— Что вообще подходит под определение: делать состояние на лжи?
— Спроси у Альбина Мяты, — посоветовал я. — Он журналист, он умеет.
— Не любишь ты эльфов, Рен, — поддел меня Дерек.
— Никто не любит эльфов. Но Альбина, по крайней мере, можно терпеть.
— Угу. Он пиво пьет.
— А чем тебе не нравится Баффин? Собственно, каков социум, такова и нравственность, и Баффин как рупор ее.
— А чем тебе не нравится социум?
Я вздыхаю. Мы идем из участка, улицу обглодали дымчатые сумерки, все кажется черно-белым, или скорее черно-серым, посеребренным инеем, и только витрины сияют по обе стороны пути. Близится Ночь Зимнего Солнцестояния, и там, в другом, отделенном стеклом мире граждане покупают подарки. Серебряные шары, серебряная бумага, чуть слышный серебряный звон и шелест упаковочной бумаги — тоже посеребренной. Мир в ожидании чуда, на острых цыпочках, на пуантах. Свет витрин ложится на лицо Рохли и превращает его в маску, серебряную, с черными тенями, и выражение этой маски мне незнакомо.
Что мне знакомо, так это рыжая грива, пущенная кольцами по плечам, единственное яркое пятно в царстве оттенков серого. И пар дыхания, окутывающий нас как туман.
— Что может осчастливить эльфа? — спрашивает Рохля. — Эльф ведь и сам чудо, откуда ни взгляни.
Я понимаю, о каком эльфе он ведет речь.
— Как дела у Мардж? Скоро ли ей рожать?
— Хорошо, — отвечает он. — Нет, правда, хорошо. С нею вдруг стало удивительно легко, как будто сразу все изменилось. Будто бы сыскалось что-то недостающее или наоборот, потерялось и забылось то, что мешало. Закрылась дверь в темную комнату или открылась — в светлую.
Я даже не уверен, что он сказал это вслух, потому что вслух он сказал:
— Со дня на день ждем.
В самый раз к Празднику.
Боятся — определил я по голосу. То есть Рохля боится один за всех, а Мардж — ни капли, и это тоже его пугает. Мардж, которая не боится — это новая Мардж.
— Все это дело с лживой джинни, — говорит Дерек, — одно сплошное дежа вю. Уже было. Помнишь, как мы ловили Мардж? У нее тоже была особенная способность исчезнуть, сделав несколько шагов. Опасная такая способность, и для кого-то, как всегда, весьма полезная. Держать эту, как ее… Инфляцию дю Брас подле золотого запаса страны, например? Я больше никогда, — он подчеркнул последнее слово паузой, — не применю военно-транспортного дракона против девушки с ребенком на руках.
— Девушки ж будут этим пользоваться, ты готов?
Он пожал плечами.
— Каждый случай — частный. По месту и станем решать.
— Командир, — ответил я на это, — там, где начинаются философские вопросы, там заканчивается нормальная работа отдела и начинается постижение Дао, каковое постижение всегда заканчивается тем, что лучше бы и вовсе ничего не делать, а сесть на бережку и пусть Река-Жизнь течет мимо. Нам это вправду надо?
Он фыркнул.
— Ладно, зайдем с другого боку. Что ты знаешь о брюликах, Рен?
* * *
В ювелирном магазине «Россыпь» приказчик-гном подозрительно глянул на латаные Рохлины рукава и артистично небритую челюсть. С таким видом — да и с троллем за компанию! — допускаю, ювелирные магазины впору грабить, а не шмонать. Но мы сегодня были зайками. Дерек смиренно попросил о консультации «как представитель Закона», и тогда к нам спустилась хозяйка — убеленная сединами мистрис Фанго, ростом Рохле до локтя. Мы оставили продавца с его витринами, а сами прошли за дамой в ее рабочий кабинет.
В силу специфики своего бизнеса, ювелиры с нами весьма приветливы. Личные отношения строятся на мелких услугах. А от личных отношений зависит рвение, если вдруг случится плохое. К тому же, если с нами тут будут недостаточно вежливы, мы можем пойти через дорогу и за угол, в «Старую копь».
Она даже предложила нам шерри.
Сказать по правде, я бы не пошел в «Копь». Они слишком респектабельны, у них дорогая клиентура. У мэтра Брабантуса, держателя «Копи», достаточно веса, чтобы в случае нужды выходить прямо на Баффина, и тогда мы забегаем и без каких-то там отношений. «Россыпь» пока не может себе этого позволить — мистрис Фанго вдова и хочет удержать в руках бизнес мужа.
— Меня интересует, — сказал Дерек, — не было ли в последнее время на рынке вашего товара значительного падения цен или, быть может, резкого изменения модных тенденций? Новых поставщиков, в том числе — частных? Уверен, вы с вашим опытом не оставили бы без внимания нечто выходящее за рамки… так сказать, обычного производственного процесса.
На тяжелом продолговатом лице гномки возникло выражение, которого я давно ждал. Напряглась и замкнулась. Включился внутренний монолог типа «почему я» и «лишнего бы не сболтнуть». И сиди гадай, какого оно рода, это лишнее: по нашему ли оно уголовному профилю, или же имеются в виду профессиональные секреты, могущие через нас уйти к конкурентам.
Друг мой, знаешь ли ты, что у нашей службы дурная репутация? Мы представители закона, облеченные властью, мы располагаем инсайдерской информацией, и что удержит нас от того, чтобы не попытаться обратить ее в деньги? Или, что скорее, расплатиться ею за услуги?