Седой приподнял уже обе брови и несколько раз медленно свёл ладони вместе.
— Браво! Может, вы тогда скажете необходимый размер матрицы?
— Для полевых условий?
— Ну, например. — Мужчина почему-то подобрался, словно пантера перед прыжком. Несмотря на крайне почтенный возраст седого, Алексей не сомневался — перед ним настоящий боец высочайшего класса.
— Исходя из представления, что процессы тактического уровня длятся не более недели, можно уверенно принять размерность в четырнадцать дней как удовлетворяющую запросу. В стандартных случаях используется метод блокнота или матрица двести на двести.
У седого форменным образом округлились глаза.
— Позволено ли мне будет спросить, у кого вы учились?
— У Питера Дженсена.
Алексей думал, что больше, чем сейчас, глаза седого не станут. Однако он ошибался. Глаза его на мгновение расширились до вообще невероятной величины, а затем снова приняли нормальный размер.
— И давно?
— Мистер Дженсен — друг моей мамы. — Он на мгновение сбился, и лицо его слегка дёрнулось. — Бывший друг. Он занимался со мной с четырёх лет.
— Почему бывший? — вновь выстрелил вопросом седой. — Разве доктор Дженсен умер?
— Не мистер Дженсен. — Алексей поднял мертвенно спокойные глаза. — Мама.
Седой встал, обошёл диван и подошёл совсем близко.
— Что-то мне подсказывает, что это одна из причин того, что вы, юноша, уже час срисовываете системы безопасности космопорта? — произнёс он. — Не поделитесь своей историей вкратце?
Мягко воркуя, седой, удерживая Алексея за локоть, обогнул диван и посадил его на мгновенно расчищенное пространство.
— Нечего рассказывать. — Он откинулся на мягкую подушку. — Маму и её ухажера, лейтенанта Прево, неделю назад убили семеро подонков. А сегодня я достал тех, кто при этом выжил.
— А как? — деловито спросил один из мальчишек.
— Влил им внутривенно смесь этанадола, литоина и раствора йода.
— Твою дивизию, — прошептал кто-то слева. — Непростая смерть.
— А русский так хорошо знаешь откуда? — продолжал экспресс-допрос седой.
— Я же Алексей Чарский, — слабо улыбнулся Лёшка. — Мама — Вера Чарская.
— Забавно, — медленно произнёс седой и на несколько секунд прикрыл глаза. — Значит, так, — тоном, не допускающим возражений, тихо произнёс он. — Теперь ты Сергей Зверев. Меня зовут Дмитрий Егорович Санин. — Он достал из бокового кармана пиджака толстое портмоне и, почти не глядя, протянул его одному из мальчишек. — Ваня, Саша, Николай, займитесь ксивой. Девочки? — Он бросил вопросительный взгляд.
— Ясно, — ответила одна из них, высокая длинноногая блондинка. — Вера, Света, Люда, в магазин. Кира, давай к нашим из Космофлота. Катя, займись лицом…
Вокруг совершенно обалдевшего Алексея закрутился бурный, но крайне осмысленный вихрь. Ничуть не стесняясь, одна из девушек достала из бюстгальтера прозрачные пластиковые накладки и, орудуя маникюрными ножницами, вырезала две тонких полоски. Затем скрутила их колечком и, крепко прижав голову Алексея, точным движением вставила в нос. От этой операции тонкий аристократический профиль сразу приобрёл слегка негроидный вид. Затем она отделила от пластика тонкую плёнку, вырезала ещё один кусок и налепила его на подбородок. Теперь Алексей обзавёлся угрожающего вида челюстью. Ещё несколько штрихов — и он оторопел, глядя на себя в крохотное зеркальце. Совершенно другое лицо. И это меньше чем за пять минут. Тональный крем скрыл стык пластика и кожи, а контактные линзы с новым рисунком сетчатки и модные полихроматические очки довершили преобразование окончательно.
Один из парней аккуратно снял с Алексея очки и поднёс к его лицу что-то похожее на ручку, и тут же убрал её. Всё это время двое парней занимались его руками, нанося кисточками какую-то жидкость на кончики пальцев, потом ещё более аккуратно стали приклеивать тончайшую плёнку.
— Плёнка прочная, но всё равно, до регистрации старайся ничего не трогать. Ясно?
Алексей молча кивнул.
— Твой чип-кард. — Другой парень протянул ещё тёплое удостоверение. — Давай свои старые документы.
Алексей безропотно вынул из кармана карточку.
— Повтори, как тебя зовут? — спросил Санин.
— Сергей Зверев.
— Отлично. — Мужчина кивнул. — А вот и девчонки.
Неторопливо, словно гуляя, к ним подошли три девушки, отлучавшиеся в магазин. Ребята, стоявшие так, что загородили его со всех сторон, сошлись ещё плотнее, а седой уже потрошил пакеты.
— Рубашка, брюки, сумка, туалетные принадлежности, — перечислял он, раскладывая вещи на коленях. — Чего смотришь? Переодевайся!
Безуспешно пытаясь унять отчаянно бьющееся сердце, Алексей сбросил куртку, рубашку, штаны и быстро оделся во всё новое.
— Эти вещи тебе нужны? — деловито поинтересовался один из парней, показывая рукой на сброшенную одежду.
Алексей вздохнул.
— Не настолько, чтобы рисковать по пустякам.
— А тут? — Дмитрий Егорович показал на сумку.
— Фотоальбом и семейная реликвия. — Он достал и показал статуэтку.
— Ясно. — Санин кивнул. — Альбом отдай девчонкам. Пусть в трусы закопают. А матроса переложи в новую сумку.
Ребята деловито приподняли диванную подушку и, вскрыв ножом обивку, затолкали сумку внутрь.
— О… провозились, — недовольно произнёс седой. — Уже пора.