— Именем короля! — Портос привстал в стременах и, наклонившись к воротам, загрохотал по ним эфесом шпаги.
Недоброе собачье ворчание тут же сменилось заливистым лаем. Поведение Портоса четвероногие охранники сочли достаточным поводом.
— Именем короля! Отворите немедленно! — стараясь перекрыть песий брех, взревел чернокожий мушкетер.
Отворить-то отворили, но не ворота, а окно второго этажа, расположенное вровень с верхушкой ограды. Подняв голову, д'Артаньян заметил тусклый отблеск фонарного света на оружейной стали. Ну-ну…
— Кто такие? Что нужно? — Голос у вопрошавшего был отнюдь не заспанный, но при этом столь же ласковый, как и ворчание сторожевых псов, угомонившихся, едва хозяин заговорил.
Оно в общем-то и понятно. В такой час любой нормальный человек, находясь у себя дома, может не спать лишь по одной причине. Разведчик повел носом, но запаха женского парфюма не уловил. Ветер, видать, не в ту сторону поддувал…
— Мушкетеры его величества короля Франции! — ответил Атос- Нам нужен начальник порта! И поживее!
— Что вам угодно, господа?
— Нам угодно переговорить с начальником порта! — теряя терпение, взревел Портос.
— Вы с ним уже пять минут говорите, да только ничего путного так и не сказали! — хмыкнули наверху.
— Вы начальник порта? — уточнил Портос.
— Я! В последний раз спрашиваю: что угодно господам мушкетерам?
— Господам мушкетерам угодно выполнить приказ короля, согласно которому они без промедления должны отплыть в Англию! — вступил наконец в разговор Арамис.
— И всего-то? — оживился портовый начальник. — Ступайте в порт, господа, и разыщите там шхуну «Анна-Мария», если она еще не отвалила. Я уже подписал ее шкиперу разрешение на выход…
— А если она уже отвалила?! — перебил его Портос. Дальняя дорога, полная лишений и злоключений, отрицательно подействовала на добродушный и сдержанный характер славного негра.
— Тогда господам придется подождать до утра! Я всего лишь начальник порта, а не Господь Бог!
— Черт вас побери, милейший… — начал было Портос, но Арамис одернул его:
— Время, Портос! Время! Чем препираться здесь, лучше попробуем перехватить «Анну-Марию»!
И тут же, словно подтверждая верность его позиции, наверху хлопнули оконные ставни. Отпустив в адрес портового бюрократа еще пару соленых словечек, Портос пришпорил лошадь, устремляясь следом за друзьями вниз по улице, где вдалеке, за городской стеной, глухо ворчал прибой.
Вырвавшись через нижние городские ворота, мушкетеры оказались прямо перед портовой стражей.
— Именем короля и по разрешению начальника порта! — рявкнул Портос стражникам, загородившим отряду дорогу.
— Что угодно господам? — осведомился командир стражи.
— Шхуна «Анна-Мария» еще не отошла?
— Никак нет, сударь! Вон она стоит под погрузкой, освещенная.
Высмотрев в длинной шеренге темных судов, дремавших под покровом ночи, шхуну, скупо освещенную масляными фонарями, возле которой суетились люди и стояло несколько груженых телег, мушкетеры направились к ней.
Следуя за ними, д'Артаньян чувствовал, как боль в простреленной руке растекается, становясь все более жгучей. Скорей бы уж все закончилось, думал он. Ну да ладно, сейчас Арамис взойдет на борт, а они найдут хороший трактир с ужином, нет, пожалуй, сперва лекаря…
Боцманская матерщина — извечный аккомпанемент любой матросской работы от волжских портов до атлантических — далеко разносилась вдоль ночной набережной. Сумрачные грузчики, по всему видать вдохновленные сверхурочной работой, как гугенот — мессой, перекантовывали бочки почтенного калибра с пристани на борт шхуны, спотыкались в темноте, которую едва разгонял тусклый свет фонарей, и крыли последними словами близлежащее начальство в лице боцмана, отвечавшего им тем же самым.
Д'Артаньяну казалось, что стоит только прикрыть глаза, и память тут же унесет его на берега Вологды…
Туда, где плавное течение невеликой северной речки неспешно плетет волнистое кружево поворотов и излучин меж дремучих лесов и тенистых садов городских предместий. Где речное русло, круто изгибаясь перед куполами Софийского собора, омывает набережную Четвертой армии, а монахи Успенского Горнего монастыря спускаются по улице Ударников вниз к реке, покрикивая на подневольных своих батраков, что тащат наверх бочки с солениями, присланными из Кирилло-Белозерской обители…
— Куда претесь?! А ну стоять!
Приблизившись к шхуне, мушкетеры попали в конус света корабельных фонарей и в поле зрения боцмана.
— А ну стоять!!! — пуще прежнего взревел тот.
— Капитана! Живо! — в тон ему потребовал Атос.
— Еще чего… — проворчал боцман, перегнувшись через леерные ограждения юта и пытаясь рассмотреть, что за начальство свалилось на его голову в полночный час.
— Именем короля! — Атос распахнул плащ.
Золотое шитье камзола и оружейная сталь блеснули на свету, заставив морячка смягчить тон. Уж на что морской люд равнодушен к власти предержащей на суше, однако идти в лобовую атаку на королевскую гвардию, находясь в акватории королевского же порта, и боцману показалось чересчур, раз уж он решил табанить.
Поминая морских чертей и гугенотов, он прогрохотал по палубе, спустился вниз и пару минут спустя вернулся в сопровождении капитана.