Что касается слуги, то тут он просто решил дать себе некоторую отсрочку. Еще в России, обдумывая этот вопрос, его руководство сошлось на том, что ему как представителю благородного сословия рано или поздно придется-таки нанять холопа для услуг, но сделать это нужно исключительно осторожно. Вводя в дом незнакомого человека, запросто можно нарваться на вражеского шпика и получить в итоге массу неприятностей.
В результате д'Артаньян решил закатить шикарную пирушку, по выражению Арамиса, отплатив «Сосновой шишкой» за «Серебряную фляжку».
Расплата состоялась вечером того же дня и удалась на славу. Выпив не меньше дюжины отличного вина под названием «шамбертен» и истребив сказочное количество дичи и колбас, четверо друзей отправились по домам, дав клятву не расставаться никогда в жизни, а прямо завтра утром встретиться у капитана де Тревиля.
Что делали его товарищи после этого, лазутчику было неведомо, а сам он, вернувшись в свою квартиру на улице Могильщиков и покрепче заперев дверь, уселся за письменный стол и, вспомнив утреннюю аудиенцию, а также все, что он ранее узнал о его величестве, самодержце французском Людовике XIII, принялся писать…
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Людовик XIII де Бурбон
Король Франции.
Уроженец города Парижа. 1601 от Р. X . года рождения.
Добрый католик. Беспощаден к врагам святой католической церкви и Французской короны (то есть к своим собственным).
Характер неуравновешенный, мягкий, безвольный.
Подвержен влиянию всех, кому не лень на него влиять. На первый взгляд — безобиден и безопасен, однако от человека, отправившего за решетку собственную мамку, можно ждать чего угодно.
В связях, порочащих его, не замечен.
Слабости (блин, если начать перечислять, никакой бумаги не хватит!) — ладно, две основные: 1. Жена Аня (женат уже бог знает сколько времени, а наследничком так до сих пор и не обзавелся (слабоватый, однако, королек у французов! Куда уж такому Россию-то завоевать!)).
2. Подверженность влиянию (тоже для монарха никуда не годится!)
В общем, парижская жизнь приняла д'Артаньяна в свое бурное, непредсказуемое русло. В ожидании приема в роту господина Дезессара псевдогасконец спокойно и методично воплощал в жизнь план, составленный им в день приезда, словно паук раскидывая по всей французской столице (которую он по-прежнему именовал вражеским логовом) свою сеть.
Памятуя о советах Атоса, он быстренько завел несколько шапочных знакомств с лошадиными барышниками, с регулярностью в день-два справляясь у них: не дорожают ли лошади, не падает ли в цене упряжь и вообще, как оно — ничего? Наладить контакты с кузнецами и оружейниками было еще проще, ибо дворянин, направляющийся в оружейную лавку, по выражению Атоса, смотрится так же естественно, как пьяница, отворяющий дверь трактира. Представители обоих цехов — и лошадники, и оружейники — косвенно подтвердили, что время нынче мирное, ни лошади, ни клинки, ни стволы не в цене и пока что впереди никакого просвета: того и гляди, с голоду все перемрем, сударь!
Посочувствовав им вслух, д'Артаньян про себя пожелал всем лошадиным и оружейным торговцам вражеской державы действительно протянуть ноги и перешел к следующему пункту «Плана разведывательно-диверсионных мероприятий на текущий год».
Признавая ценность оружейно-лошадиных сведений, псевдогасконец вместе с тем понимал, что сами по себе они стоят очень недорого. Дураку понятно: и лошади, и оружие вырастут в цене непосредственно перед самым началом боевых действий, перед выступлением французской армии на Москву. Его же задача состояла в том, чтобы вычислить, предугадать это выступление как можно раньше, месяца за два-три. В идеале — вообще за полгода. А за полгода до войны ни лошади, ни оружие дорожать не станут. Это — факт. Значит…
Значит, необходимо собирать агентурные данные, и как можно больше. «Агентурными данными» называлась информация, получаемая от вражеских сановников, имеющих доступ к государственным секретам и могущих эти секреты так или иначе… выдать. Пока что высшим вражеским сановником, с которым ему удалось войти в контакт, был капитан де Тревиль. Король, разумеется, не в счет. Одна-единственная аудиенция — это не контакт. А других пока и не предвиделось.
Капитан королевских мушкетеров вообще был самым необходимым ему человеком, и д'Артаньян целыми днями отирался у него в доме — то в компании с Атосом, Портосом и Арамисом, то еще с кем-нибудь из «лазоревых плащей», а то и в одиночестве. Он сразу же понял, что именно здесь вернее всего можно выйти на нужных людей или подцепить важный слушок. И с тем и с другим, правда, были серьезные проблемы. Что касается нужных людей, то они не торопились открывать свои объятия молодому гасконскому провинциалу, только еще собирающемуся стать королевским гвардейцем, а что до слухов… Черт возьми, чтобы разобраться во всех слухах и сплетнях, витавших под сводами дома господина де Тревиля, нужно было досконально знать парижское общество, со всеми его тайнами, интригами и хитросплетением родственных связей! А это было знание колоссального, поистине неохватного объема! Временами д'Артаньян просто отчаивался когда-либо разобраться во всех этих герцогинях, закрутивших некогда романы с некими графами и наплодивших от них неких виконтов, в свою очередь обольстивших неких маркиз, с которыми у их таинственных графов-пап уже были вполне определенные отношения, равно как и с баронессами, состоявшими прежде в подругах у их герцогинь-мам!