Оказалось, что я успел вплотную подойти к столу. Стоило сделать еще шаг, и я рисковал воплотить собственные опасения в жизнь.
Я сложил книги и помог Мартину, забрав у него половину стопки. Мышцы, освободившиеся от непривычной нагрузки, приятно расслабились.
Я сложил книги и помог Мартину, забрав у него половину стопки. Мышцы, освободившиеся от непривычной нагрузки, приятно расслабились. Мартин свалил оставшиеся книги рядом с моей кучей, и Анюта положила два томика сверху.
— Три десятка книг! — подсчитала она. Библиотекарь скрипнул зубами. — И все древние, вы заметили?
— Где я был, спрашивается, и почему ни один помощник не сказал ни слова? — сердито посетовал он, затем переложил монетки из кармана в кружку и поставил ее на полку.
В кабинет вошел рослый стражник, сверкающий роскошными рыжими усами, сделавшими бы честь даже царю.
«Опасная личность!» — привычно пронеслось в голове. Поговорка «рыжий, красный — человек опасный», в детстве отскакивавшая от зубов, как «Отче наш», не давала мне покоя: я никак не мог понять, в честь чего их сторонятся и опасаются? Лишь к пятнадцати годам узнал, что рыжие и красные являлись основой императорского войска, а их появление грозило крупными неприятностями. Неприятности всегда случаются, когда вооруженные до зубов отряды берут город-крепость в осаду.
Император сделал рыжих символом собственной удачи. Люди, прослышав о расправах, учиненных его войском, сдавались практически без боя. Слабонервные и вовсе поднимали белый флаг, едва завидев рыжеволосых у горизонта.
Сейчас-то мы знаем, что император оказался не столько жестоким, сколько веселым и находчивым: слухи о зверствах императорской армии были придуманы им самим. Его агенты заучивали их наизусть и болтали без умолку, пересказывая выученное на каждом углу. Слушатели пугались настолько, что моментально делились новостями с родными, соседями и знакомыми. По сути, император основал империю не огнем и мечом, а выразительным словом. И он был единственным, кто провернул подобный фокус: последующие поколения запомнили преподанный урок и на ужасающие истории реагировали намного спокойнее.
Не повезло только рыжим и красным: по сей день они служат в войсках. У них нет иного выбора: цвет волос поставил крест на других профессиях, и благодарить за это следовало хитроумного императора, почившего много столетий назад.
«Повеселился он славно, ничего не скажешь! — восхищался я, вспоминая легендарного правителя. — Сегодня таких завоевателей днем с огнем не сыскать!»
— Вызывали? — то ли спросил, то ли уточнил стражник.
Библиотекарь утвердительно кивнул и указал на стопку книг.
— Эти славные юноши обнаружили, что у нас побывал злодей, изуродовавший мировое достояние! — воскликнул он.
— Наказание будет соответственным! — пообещал стражник. — Как именно изуродовано данное достояние?
— Зверски! Острым лезвием!
— Значит, и злодеям достанется острым лезвием… — хладнокровно ответил стражник и зачем-то провел по шее указательным пальцем. Анюта сглотнула.
— Для начала отыщите того, кто это сделал! — поспешил прервать стражника Либрослав, пока тот не расписал методы казни во всей красе. Не для мирного населения их профессиональные методы. Усевшись в кресло-качалку, библиотекарь продолжил: — Бумага на столе, чернила на полке. Садитесь и записывайте приметы, которые я вспомню.
— Он оставил после себя монетки! — Анюта показала стражнику кружку. Тот вопросительно глянул на библиотекаря, Либрослав одобрительно кивнул. Монетки перекочевали из кружки в кошелек на поясе стражника.
— Одну не забирайте, — попросил библиотекарь, — поищу аналогичные изображения.
Монетка вернулась в кружку, Анюта поставила ее на полку.
Монетка вернулась в кружку, Анюта поставила ее на полку. Либрослав закрыл глаза, после чего последовало подробное описание подозреваемого. Мы какое-то время переглядывались, решая, кому из нас четверых записывать его приметы. Мартин потеребил котомку, намереваясь предложить почетную роль писаря кукле Юльке, но та, словно никогда не была волшебной, лежала, не подавая признаков жизни. В конце концов стражник махнул рукой: «И так запомню!» Я почувствовал, что начинаю ему завидовать: у меня сроду не было цепкой памяти, и то, что я запоминал, откладывалось в голове только после нескольких часов непрерывной зубрежки.
— Маловато будет! — посетовал стражник, выслушав доклад библиотекаря. — Из вышеперечисленного полезной информации практически ноль.
— То есть? Как это, ноль?! — У старика округлились глаза. — Молодые люди, разве этого мало?
Не хочется говорить правду, но придется. Здесь не тот случай, чтобы накинуться на стражника с обвинениями в том, что он ничего не понимает в описаниях подозреваемых.
— Вы знаете, если мы решим арестовать треть человечества, то описание подойдет как нельзя более кстати, — вежливо пояснил я. — В приметах нет зацепки. Только серый костюм, который этот вандал явно сменил на другой. Вы согласны со мной?
— Угу, — отозвался стражник.
— И что прикажете делать? — проворчал Либрослав.
— Вам — отдыхать, а мы приступим к поиску подозреваемых! — отчеканил стражник.