— Даже не думай, — спокойно сказал он, и Меринов отпустил кобуру.
За спиной киллера показалась нечеткая тень, послышался тяжелый вздох.
— Ты заколебал ночами голливудские фильмы смотреть, — устало произнесла тень, сморкаясь. — Что еще дальше скажешь? «Ты труп, приятель?»
— Не мешай, — огрызнулся убийца, сверля взглядом участкового.
— Умолкаю, — согласилась тень. — Только давай быстрее. Твой театр надоел.
Киллер продолжал смотреть на помертвевшего милиционера.
— Напрасно ты эту иголочку нашел, — тихо сказал он.
Киллер продолжал смотреть на помертвевшего милиционера.
— Напрасно ты эту иголочку нашел, — тихо сказал он. — И к эксперту пошел напрасно. Дотошный ты слишком, собака. Все точно узнал, и даже раньше, чем мы рассчитывали — вот это тебя и погубит. Дохтура, к сожалению, тоже пришлось пристрелить — но я их никогда не любил. Озвучь ты свои выводы, и телевидение взорвется новостями. А вдруг у Голоса в гостиничном номере есть спутниковый канал, который передает «РТР-Планету» или «Первый»? Да такое и по CNN передадут в breaking news. И если Голос будет переключать каналы и случайно наткнется на такую новость — наш план погиб. Не зря мы решили за твоими действиями издалека понаблюдать. Сразу стало понятно — ой неспроста ты в Дмитров поехал. Ну да ничего, поправим. Сейчас выходные, раньше понедельника вас не найдут. Книжечку черную, что у тебя из кармана халата торчит, мы заберем, дружище: доказательство твое исчезнет, а о выводах своих ты наверняка никому не сказал, ибо тщеславен. Гаишнику Саше тоже рот заткнем на пути из Дмитрова. Вот и накрылось твое расследование, дорогой Шерлок Холмс.
Меринов затрясся, щелкая зубами. Он не понял больше половины из того, что говорил киллер, но ясно было одно — живым его отсюда не выпустят.
— Ребята, вас все равно искать будут, — прохрипел участковый, грудь которого заливало ледяное, ужасающее ожидание смерти. — Я опросил всех жителей деревни, они дали подробное описание. Каждый в курсе, что мент ищет двух людей соответствующего облика. Вы же не станете всю деревню зачищать?
Оба пришельца быстро переглянулись.
— Это была твоя идея, — злобно прокомментировала тень. — Ходим, общаемся, спрашиваем. Может, еще надо было до кучи рекламный ролик на телевидении разместить, чтобы побольше народу об этом узнало?
— Что-то раньше ты не очень возражал, умник, — окрысился киллер. — И никаких вариантов не предложил. Я не следователь, я чистильщик . Другой работе меня не учили. Кто иглу в подвале забыл — я, что ли? И прутья разломанные тоже надо было забрать, вообще все зачистить на фиг — умылся бы мент со своим расследованием. Жаль, труп старичка нельзя в багажник машины было запихнуть — фонарь горел возле дома, соседи бы все увидели.
— Да ты не чистильщик, а мясник, — спокойно заявила тень. — Видно, что засиделся столько лет без дела — решил в мафию поиграть. Можно было и без убийств обойтись, так нет: один труп, сейчас второй, через минуту третий…
Участковый зябко вздрогнул. Эксперт на полу уже не дышал, лежа среди осколков бутылки, кровь каплями лилась в остро пахнущий коньяк.
— Без трупов настоящей операции не бывает, — бестрепетно сообщил киллер, не оборачиваясь. — Вот в чем ты действительно прав — засиделся я без дела.
…Он еще раз посмотрел в покрытое холодным потом лицо Меринова. И нажал на спуски обоих пистолетов одновременно, держа их на уровне лба.
Глава двадцать первая
Куй и четыре знака
(суббота, 22 часа 51 минута)
Не сказать, чтобы гостевая вилла поражала роскошью, однако мнение, что ее владелец не обладает тонким чувством вкуса, явилось бы существенной клеветой. Двухэтажное здание напоминало колониальную фазенду в южноамериканском стиле — желтая черепичная крыша, выбеленные башенки, высаженные в ряд «слоновые» пальмы во дворе и симпатичная маленькая колокольня. Как смутно догадывался Калашников, прежний владелец этой виллы работал ангелом-хранителем где-нибудь в Перу или Боливии.
Обширные комнаты, раскрашенные вместо обоев краской, изнутри украшали глиняные фигурки в сомбреро, аляповатые пейзажики, написанные маслом, и статуи в человеческий рост с копьями, явно привезенные из командировки. Лежа на инкрустированных черепами широких деревянных лавках в разных концах гостиной, Калашников с Малининым устало смотрели в потолок, рассматривая красочное панно, изображающее туземную версию «Тайной вечери»: темнолицый Голос в окружении разукрашенных перьями учеников сидел за накрытым столом и вкушал жареных морских свинок, именуемых на местном наречии «куй [9] ».
— Я ожидал большего, потому что реклама у них поставлена отлично, — рассуждал Малинин, разглядывая поглощение свинки парой апостолов. — Это шикарный маркетинг, вашбродь: ведь Раем автоматически называется любое место, где жизнь просто зашибись. И нигде ни слова про запреты, камеры слежения и обыски на таможне. Я не спорю, — осторожно заметил он, — в принципе и тут жить можно. Климат замечательный, море теплое, хату нам Габриэль выделил — ну прямо пять звезд. Народу только маловато тут, пообщаться не с кем, улицы пустые. Может быть, поэтому я до сих пор того попа здесь и не встретил, у которого в деревне жену увел.