— И это все? — злобно прошипел Шеф, стискивая клыками сигару. — Ты добивался у меня приема полгода для того, чтобы вякнуть ВОТ ЭТО?
Человек сообразил, что пришел со своим обращением в неудачное время. Однако другой альтернативы не было, поэтому гость бросился в контратаку.
— Но я же многого не прошу, — тонко и сбивчиво заскулил он. — Всего лишь один крохотный бюстик во дворе общежития… Поймите правильно, я так привык за 15 лет. А здесь — ну ни одного моего изображения кругом: ни единого памятника, ни портрета, и на монетах моего профиля тоже нет, пионеры клятву не приносят, ботинки никто не целует.
Верите ли, у меня мания преследования даже открылась. По десять раз в день бегаю в зеркало смотреться — может, я вообще не существую? Так со вчерашнего дня и в зеркале отражаться перестал. Меня что — уже вампиром сделали?
Плавно приподнявшись над столом, Шеф больно царапнул собеседника когтем по мясистому носу. От удивления тот захлебнулся на полуслове.
— Сапармурат, я лично против тебя ничего не имею, — двинул губой Шеф, посасывая сигару. — Мне нравятся люди, влюбленные в себя до мастурбации. Но, видишь ли, ты попал в Ад, старик. Это ты у себя в Ашхабаде был король песочницы, а здесь ты никто и звать тебя никак — таковы условия наказания. Скажу по секрету: ты с книгой «Рухнама» перегнул палку, заявив, что тебе лично Голос ее в ухо нашептал. Напрасно… Голос, он, знаешь, какой обидчивый? — Шеф вздохнул. — Ужас. И книга твоя ему не понравилась — вот он и оскорбился, что ты на него авторство за такую халтуру взвалил. Могу тебя порадовать — ты дешево отделался, ибо с Голосом вообще шутки плохи.
Сапармурат сдвинулся с краешка к спинке стула.
— Определенно, — продолжил Шеф. — Ким Ир Сена знаешь? По глазам вижу, что знаешь. Так вот, ему в Городе велели собственную статую строить в одиночку — пятьсот метров в высоту и двести метров в ширину. Нормально? Уже двенадцать лет строит без передыху, бетон месит, за стройматериалами бегает, леса воздвигает… Теперь просто видеть себя не может — как взглянет в зеркало, так его сразу тошнит. А ты тут жалуешься, скулишь, время мое отнимаешь — ах, колбасит тебя без своего лика, бедняжку. Дорогой мой, да ты еще толком не знаешь, что такое настоящее наказание . Вот отправлю тебя на телевидение вести круглосуточно «Фабрику звезд» — что тогда запоешь?
Сапармурат вспотел и задрожал всем телом.
— Ладно-ладно, — успокоил его Шеф. — Я же не фашист. Просто вы мне надоели тут. Ходите, нудите — каждый день секретарша докладывает: то имам Хомейни бородой трясет, то генералиссимус Франко требует приема, то Калигула в углу на диванчике жмется. Скромнички. На Земле-то небось каждый из вас считал, что он сам себе Голос, и Шеф ему не брат, верно?
Сапармурат смущенно потупился.
— Дайте хоть одну секундочку на себя поглядеть, — жалобно сказал он. — У вас же наверняка есть специальное зеркало? Только прическу поправлю.
— Совсем чокнулся? — щелкнул клыками Шеф, и из его ноздрей вырвалось пламя. — Есть вещи, которые и я не вправе изменять. Что это тогда за Ад будет? Такие, как ты, всегда на виду у прессы. Все должны видеть, что наказание очень сильно их мучает, иначе простой публике будет обидно. Катись в свою общагу — чтоб я больше тебя не видел. Испепелю на фиг.
После того как дверь за согнутой спиной Сапармурата захлопнулась, Шеф, заполняя пространство кабинета сигарным дымом, отдал время традиционному чтению утренней городской прессы, внушительные пачки которой покрывали его стол. Взяв в руку сандаловый карандаш, он по привычке отмечал наиболее интересные моменты в статьях. Первой на глаза попалась рубрика «Криминал», напечатанная крупными белыми буквами на черной подложке.
«Скандал: на симфоническом концерте подрались два мэтра», — прочитал он броский заголовок в газете «Смерть» и глянул на крупное фото, где сцепились лысый мужик в очках и молодой человек в парике и буклях. — «Маэстро Ростислав Костропович после краткого, но яростного спора о качестве своей игры ударил Вольфганга Амадея Моцарта виолончелью по голове, — вчитывался в текст Шеф.
— Возникла ожесточенная потасовка, в которой приняли участие Бах, Рахманинов, Ференц Лист и Иоганн Штраус, открыто дирижировавший схваткой. Пресс-служба Управления наказаниями сообщает, что все принявшие участие в потасовке приговорены к двум неделям исправительных работ — игре в группе «Владимирский централ»».
Перелистнув пахнущую типографской краской страницу, Шеф философски подумал о том, что творческих людей нельзя собирать в одну группу — всегда получается натуральный серпентарий. Даже два гения на одну кухню — и то выходит много. Вспыхивают споры, кто талантливее. Интриги такие, что византийские сановники языками цокают от зависти.
«Мертвецкая правда» подробно информировала о бурном романе между участниками телесериала «Моя ужасная теща» — Кларк Гейбл закрутил любовь с экс-министром культуры СССР Людмилой Фурцевой. Обманутые супруги обоих, не жалея эпитетов, делились с газетой скандальными откровениями на тему свинства их дражайших половинок. Мда, о политике ни полслова — конечно, постельные подробности скандалов со звездами воспринимаются публикой куда лучше. Ну и, наконец, официоз — «Адская газета». Новый скандал в отношениях между славянской и прибалтийской общинами Города : прибалты требуют от славян вернуть им бронзовый памятник, чтобы вновь появилась возможность сваливать на него свои проблемы. «Вот народ ненормальный, — с неудовольствием подумал Шеф. — Шесть месяцев назад они на уши вставали, чтобы этот памятник убрать. Теперь выяснилось, что у них сам смысл существования исчез, так как со славянами стало ругаться не из-за чего. Что за натура у людей склочная? Казалось бы, смерть должна всех примирять. Даже Монтекки с Капулетти после смерти Ромео и Джульетты в итоге помирились, а эти — ни фига».