— Эээээ, ара, слющий, уже заждался тэбя, — произнес кучер, снимая кепку и кланяясь. — Вах-вах, нада било предупредить, чито задэржишься.
— Да ладно тебе, Сурен, — отмахнулся мальчик, легко вспрыгивая на сиденье. — Видишь, гостей самого Габриэля встречали. Не брюзжи, поехали.
Кучер причмокнул губами и засучил рукава — взглядам присутствующих открылись волосатые руки в наколках. Кони рванули с места во весь опор. И через пару мгновений вынесли колесницу на сказочно белую курортную набережную, сплошь застроенную симпатичными кафе. Вдали, на чистейших пляжах из кораллового песка виднелись новенькие виллы, построенные в самых различных стилях — от баварского до китайского. Аккуратные крыши были выкрашены в бело-голубой цвет. Праведники вовсю катались в море на «бананах» и скутерах. Над всей набережной парил гигантский воздушный шар с ликом улыбающегося Голоса, положившего руку на шею склонившейся перед ним покорной овцы.
— Серега, ты погляди, солнышко-то какое красивое! — по-детски улыбался Калашников. Он не мог оторвать взгляда от неба и растущих по обочинам кокосовых пальм. — И греет как! Не жарко и не холодно. Разве не супер?
Мрачный Малинин восторгов начальства отнюдь не разделял — с тех пор как у него забрали фляжки с любимым напитком, он впал в крайне раздражительное состояние и был похож на женщину во время наступления пмс — его бесило решительно все.
— Вашбродь, — шепнул он на ухо Калашникову, — а откель тут энтот кавказец взялся? Что-то он как праведник не выглядит. Почему он в Рай попал?
Однако в этот роковой момент раздались нежные арфические трели.
— Алё! — крикнул мальчик, ловко выхватив телефон из складок хитона. — Да, это царевич Дмитрий. — А ты кто? Ой, Гаврюш, не узнал — богатым будешь.
В ушах Алексея высокими голосами хора зазвучала каноническая фраза из оперы «Борис Годунов», которую они с Алевтиной однажды ходили слушать в Большой театр.
В ушах Алексея высокими голосами хора зазвучала каноническая фраза из оперы «Борис Годунов», которую они с Алевтиной однажды ходили слушать в Большой театр. «Вели зарезать их, как ты зарезал маленького царевича». Вот, оказывается, куда делся маленький Дмитрий, сын царя Ивана Грозного, после того как он, по версии Годунова, «наткнулся на нож в Угличе». Ага, конечно, наткнулся — как говорилось в анекдоте, и так восемь раз. Ну что ж, немудрено, если он в Раю — где ж еще ему быть?
Карету слегка тряхнуло на повороте — Сурен гнал лошадей как бешеный.
— Бибииииип, — сорвался с малининских губ странный металлический звук.
Калашников дернулся, с ужасом посмотрев на подчиненного. Однако тот и сам выглядел не лучшим образом — рот открылся, а глаза вылезли из орбит.
— О, извините, — на секунду оторвался от мобильника царевич Дмитрий. — Совершенно забыл предупредить вас, ребята. Все матерные выражения в Раю строго запрещены, поэтому ваша клипса в ухе автоматически их блокирует.
— Бибиип бииииииип биииииииип, — произнес повернувшийся к Калашникову Малинин. — Бип бип, бибииииип бип бибиииииииип… бибибипбиии…
— Абсолютно с тобой согласен, братец, — посочувствовал Алексей. — Но что тут поделаешь? Сам знаешь — в чужой монастырь со своим уставом не суйся.
Малинин печально бибикнул в ответ и тоже уставился на пальмы. Они объезжали здание со сверкающими окнами, выполненное в форме цветка лотоса: каменные лепестки устремлялись в небо. «Лотос» окружали три шикарных небоскреба, поражавших воображение своим ультрасовременным дизайном: все строения были соединены между собой прозрачным хрустальным мостом — очевидно, колесница въехала в деловой район. Над путешественниками сделала лихой вираж стая белых голубей. Улицы блистали такой неестественной чистотой, что были похожи на музейные экспонаты. Между тем Дмитрий успел закончить разговор с невидимым абонентом.
— Габриэль вас ждет, — сказал царевич, захлопнув телефонный аппарат. Он больше не улыбался, и его мальчишеское лицо выражало серьезность. — Вы очень кстати приехали. Только что, как оказалось, исчез четвертый ангел, по имени Елевферий. Габриэль хочет просмотреть вместе с вами запись камеры наружного наблюдения, он распорядился установить их по всем островам примерно два дня назад.
«Надо же, стоило Голосу уехать в отпуск, и во что превратился Рай? — иронически подумал Калашников, глядя на ссутулившегося Малинина. — Видеокамеры повсюду, открытое сотрудничество с враждебной стороной ради собственной выгоды, атмосфера всеобщей подозрительности — что-то мне это напоминает. Прикинуть, в чем-то Серега даже и прав. Выпить нельзя, курить нельзя, карты запрещены — расслабухи никакой. Как-то я раньше немного по-другому себе Рай представлял. И действительно — армянин этот тут откуда взялся? На святого он явно не похож, да и одежка неподходящая, опять же татуировки — как будто из зоны откинулся».
Кучер остановил карету рядом с играющим голубыми огнями небоскребом, построенным в форме парусника с крыльями и являющим собой резкий контраст по сравнению с закопченными и полуразрушенными офисами Города . У подножия мраморной лестницы стояли две женщины в цветастых халатах, со швабрами, оживленно болтавших на непонятном языке.