— У нас очередной случай дежа вю, — взгрустнул Дмитрий, присаживаясь на инструктированный перламутром стул.
— Незадолго до исчезновения — или, если быть точнее, до своей смерти от гриппа, Эстериан брал в руки пульт управления домашним кинотеатром. Видимо, это была судорога. На телеке закреплена цифровая видеокамера: полагаю, Эстериан просматривал записи из отпуска. Скорее всего, он перепутал кнопки при нажиме, камера включилась и записала все происходившее в комнате. Должен сказать, что никакой ясности это не вносит.
Царевич нажал кнопку на пульте. Все трое (Варфоломей с охраной остался снаружи) молча просмотрели мутную видеозапись неважного качества, сделанную с очень близкого расстояния. Камера бесстрастно зафиксировала, как Эстериан корчится возле телевизора, хватаясь за шею — пытается встать, снова падает, его лицо наливается пунцовой краской. Через три минуты конвульсий он недвижимо лежит на полу — вероятно, уже мертв. Но проходит несколько секунд — и очертания трупа начинают меняться. Сначала он как будто разлагается: на боках проступают темные пятна, кожа становится прозрачной, словно стеклянной — видна сеть опутывающих туловище кровеносных сосудов, кармашек сердца, печень и желудок. Резкая, яркая вспышка — и тела нет. На пленке заметно, что в воздухе висит столбик серебристой пыли, который завивается на манер смерча. Еще одна вспышка — и серебристая пыль пропадает. Теперь комната пуста — только закутанная в хитон девушка в телевизоре с пластмассовой улыбкой, отражаясь в большом зеркале на соседней стене, о чем-то вещает.
Теперь комната пуста — только закутанная в хитон девушка в телевизоре с пластмассовой улыбкой, отражаясь в большом зеркале на соседней стене, о чем-то вещает.
— Вот видишь? — выключив камеру, расстроенно произнес царевич. — И сколько же все это будет продолжаться? Самое обидное, что в Раю начались брожения: праведники нервничают, газеты игнорируют происшествие. Ужасно, что такое происходит в момент, когда выборы на носу.
— Неужели у вас существуют выборы? — поразился Малинин.
— Конечно, — высокомерно ответил Дмитрий. — Мы, чай, не в Саудовской Аравии живем. Каждые пятьсот лет свободное волеизъявление праведников. Это у вас в Аду подавление свобод, а у нас демократия.
— И много кандидатов? — полюбопытствовал Малинин.
— Только один вообще-то, — смутился царевич. — Да и какой смысл другим выдвигаться, если рейтинг у Голоса уже пять тысяч лет — сто процентов? Это глупо и не нужно никому. Кампания всегда проводится по всем правилам, включая политическую рекламу. Вот в чем загвоздка, исчезновения ангелов, конечно, на рейтинг Голоса не повлияют, но сам факт неприятен.
— Толку-то на самом деле с этих выборов, — хмыкнул Малинин. — Если победитель заранее известен и никаких соперников у него не существует.
— У вас и таких выборов нет, — осадил его царевич. — И много ли ты в реале знаешь таких храбрецов, что решатся силами с Голосом помериться за управление Раем? Один вот попытался и навеки заработал имидж козла.
— Вы закончили? — с плохо скрываемым раздражением вмешался в разговор Калашников. — Или еще полдня будете об избирательных технологиях дискутировать? Забыли, ради чего вообще мы здесь находимся?
Спорщики одновременно замолчали, тупо уставившись в блестящий пол.
— Как я понимаю, наружная камера наблюдения у дома опять ничего не сумела заснять? — спросил Калашников с довольно уверенным видом.
Царевич Дмитрий обреченно кивнул.
— Ну-с, тогда я вполне могу озвучить вам информацию, которую я «слил» Габриэлю по телефону из библиотеки, — торжественно заявил Калашников. — Итак, вы видели, что покойный ангел боролся с кем-то невидимым, и этот кто-то, судя по красному от натуги лицу убитого, его вроде как душил?
Обоюдное молчание Дмитрия и Малинина означало, что они согласны.
— Так вот, в том-то и проблема, — торжествовал Калашников. — В момент убийства в этой комнате совершенно никого не было . Эстериан вовсе не сражался с невидимым противником… он сражался с самим собой .
Лица слушателей застыли, как у восковых фигур в музее. Калашников не спеша развернул серый лист, отксерокопированный в библиотеке.
— Спецом для вас, господа, — сказал он. — Это выдержка из «Медицинского вестника», номер за август. «Симптомы птичьего гриппа один в один напоминают знаменитую «испанку». Этот гриппозный штамм, свирепствовавший в 1918 г. в США и Европе, при отсутствии простейших антибиотиков истребил 20 млн человек. «Испанка» убивала человека за рекордно короткое время — иногда заразившийся пассажир садился на первую станцию метро в Нью-Йорке, а на конечную приезжал уже труп. Штамм птичьего гриппа H5N1, обладающий всеми признаками «испанки», на деле много хуже ее, ибо склонен мутировать. К исходу двадцати четырех часов после заражения человек находится при смерти: температура тела больного поднимается до 41,5 градуса, что обеспечивает начало сильнейшего бреда и красочных галлюцинаций».
Калашников закончил читать и победно взглянул на Дмитрия с Малининым.
Те с трудом удерживались на ногах, медленно осознавая услышанное.
— Ничего себе, — присвистнул царевич. — Так, оказывается, это все глюки?