— Вас что-то смущает? — спросил тот, уловив мой взгляд.
— Сумма, — почему-то пискнул я и тут же, смущенно прокашлявшись, добавил: — В смысле, зарплата.
— А что не так или сумма вас не устраивает?
Не то чтобы она меня не устраивала, но если эта цифра была правдива, то с каждой такой зарплатки я мог прикупать себе по машинке, причем не бюджет-класса, и еще бы на булку с маслом оставалось, точнее, с икрой… причем черной. Старик же, точно прочитав мои мысли, усмехнулся:
— Вас мучают сомнения?
— Мучают, — признался я, точно завороженный смотря на цифры возможной зарплаты. — Где тут кровью расписаться надо?
— Кровью? — Брови старика изумленно взметнулись вверх, и он несколько минут меня пристально разглядывал, точно только увидел, затем покачал головой и произнес тихим голосом: — Ярослав Сергеевич, даже не шутите таким образом.
От этого почти шепота у меня мурашки рванули по всей спине и собрались где-то в районе копчика, заставив смущенно заерзать на стуле.
— Подписывайте давайте, — неожиданно твердым голосом почти приказал хозяин кабинета, и я, вздрогнув, послушно взял протянутую услужливым секретарем ручку и вывел в нужной графе свою закорючку, гордо именуемую подписью.
Секретарь забрал документы и, коротко поклонившись, передал подписанные бумаги хозяину.
— Ну вот и хорошо, — кивнул старик, доставая откуда-то длинную трубку. — Если бы вы знали, Ярослав Сергеевич, как я рад, прямо камень с души. У нас ведь вакансия трудовика уже год не занята. Уроки не ведутся, программа не выполняется, из министерства мне уже пару раз шею мылили.
— Ну я не думал, что с учителями такая большая уж проблема.
— В том-то и дело… — Старик раскурил трубку и, выпустив пару причудливых колец, заметил: — Текучка большая.
— С вашими-то зарплатами? — удивился я, прикидывая, что мне надо купить с первой своей получки.
— Некоторые считают их маленькими, — вздохнул хозяин. — А что я могу сделать? — Он развел руками. — Бюджет, знаете ли.
— Да, бюджет — дело святое, — поддакнул я, уже совершенно успокоившись: в конце концов, за такую-то сумму можно и подопытным кроликом у зеленых человечков побыть. — А когда мне приступать к работе?
— К работе? — Хозяин кабинета на мгновение задумался. — Ну если хотите, то прямо с завтрашнего дня.
— Но ведь еще каникулы, — заметил я.
— Это у вас там, — махнул рукой старик. — У нас до конца учебного года еще три месяца.
— Вот как.
Я обреченно вздохнул: если честно, была у меня подленькая мысль попросить аванс и сделать ноги домой, а там пусть Серега со своей конторой этими странными работодателями занимается, — не прокатило.
— Ну хорошо, Ярослав Сергеевич. — Хозяин кабинета поднялся со своего места, так что пришлось вставать и мне. — Генрих вас сейчас проводит к нашему завучу, а уж он введет вас в дальнейший курс дела. Кстати, — старик хлопнул себя ладонью по лбу, — извините меня, Ярослав Сергеевич, но я ведь совершенно забыл представиться…
Я только мысленно ухмыльнулся — не знал, что у пришельцев маразм тоже в ходу. Хозяин кабинета тем временем протянул мне руку и произнес:
— Христофор Архипович Манглов.
— Мангалов? — не расслышал я, мысленно развивая теорию об иноземных маразматиках.
— Мангалов? — не расслышал я, мысленно развивая теорию об иноземных маразматиках.
— Манглов, — поправил меня старик. — Я бессменный ректор академии Штабурга вот уже на протяжении пятидесяти лет.
Кабинет завуча оказался на следующем этаже, куда меня и отвел молчаливый секретарь ректора. Хотя Христофор Архипович и сказал, что до каникул еще три месяца, школьные — точнее, академические — коридоры были пусты, лишь из пары классов доносились какие-то голоса да один раз навстречу попалась девушка, одетая в какое-то подобие школьной формы необычно ярких расцветок. Зеленая юбочка до колен с блестящими вставками, ярко-синяя блузка и зелененький пиджачок сверху, опять же с разноцветными вставочками. Девушка приветливо поздоровалась с Генрихом, который, надо сказать, не обратил на нее ни малейшего внимания, затем бросила на меня внимательный взгляд, что-то буркнула себе под курносый носик и, гордо выпрямившись, прошествовала мимо.
— Что это с ней? — спросил я у Генриха, но тот лишь равнодушно пожал плечами.
Кабинет завуча больше всего походил на химическую лабораторию — по крайней мере, это было мое первое впечатление при виде комнаты, заполненной различными баночками, колбочками и прочей химической галиматьей, к тому же на стене красовалась таблица, напоминающая Менделеевскую, правда, размер ее был несколько побольше. Хотя это, конечно, если мне не изменяет память, ибо все мои познания по данной тематике кончились сразу после окончания институтского курса химии. Ну вот испарились — и все тут, уж сколько ночей я вдалбливал в свою голову очередную формулу какой-нибудь пептидной — или как ее там — цепочки, а в результате в голове полный ноль. Видно, моим мозгам химия была строго противопоказана, и поэтому сработал некий защитный механизм организма, полностью очистив их от этого научного яда.
Внутри кабинета вдруг что-то вспыхнуло, громыхнуло, откуда-то повалил густой едкий дым, заставивший мои глаза разразиться потоками слез, а самого меня зайтись в кашле и быстренько выскочить обратно в коридор.