— Ну хорошо, — сказал я. — Теперь о планах. Итак, нам, точнее, мне выделили помещение, где будут проходить уроки труда, а так как я ваш классный руководитель, то в каком-то смысле это и ваше помещение. Вот.
Если честно, сам не понял, что завернул, но, надеюсь, звучит умно.
— А что за класс? — спросил мальчик-оборотень, нежно так улыбаясь, но мне что, после улыбки очаровательной драконицы, или драконессы, или… ну короче, его улыбка — так, дружеский оскал хомячка.
— Класс? Ну внизу через холл по коридору, а, да, там еще какой-то призрак обитает.
— Проклятая комната!
Вот, блин, надо же, как дружно, в один голос — и чего это они так этой комнаты боятся? — вон темная эльфийка аж побледнела вся, лишь один… тьфу ты, мать честная, короче, этот белобрысый оторвался так от своей книжонки, оглядел класс изумленным взглядом — и дальше читать.
— Нер, вы уверены? — Помогавшая мне девочка испуганно уставилась на меня.
— Вполне, — пожал я плечами. — Вчера и сегодня там полдня провел, ничего страшного, только грязно. Кстати, насчет этого я и хотел с вами поговорить. Дорофеич сказал, что за пару дней там все установит, так что, ребятки, готовьтесь к генеральной уборке.
Дорофеич сказал, что за пару дней там все установит, так что, ребятки, готовьтесь к генеральной уборке.
— К чему?
— К уборке, ну там помоем все, приберем, шторочки на окна повесим.
— Это еще зачем? — Стоявшая рядом эльфийка удивленно посмотрела на меня. — У нас же есть феи-уборщицы.
— Феи кто?
— Уборщицы, — со вздохом пояснила та.
— Ага, — почесал я в голове. — Это, конечно, все хорошо, но потом, а пока нам самим надо привести будет класс в порядок, и без возражений — считайте это чисто моей блажью.
Судя по их глазам, они именно так и считали.
— Ладно, на том и порешим: через два дня после уроков все в классной комнате, точнее, зале, тьфу… короче, в новом кабинете труда. Всем все понятно?
— Да.
Как-то нестройно и без особого энтузиазма, ну да ладно, даст бог, со временем подправим, будут как пионэры.
— Всё — все свободны.
Ребятки дружно встали и, коротко поклонившись (блин, мне даже здесь нравиться начинает — культура), потянулись к выходу. Я проводил их глазами и, облегченно вздохнув, откинулся на стуле. Похоже, сегодня пронесло, наверное, мои гаврики настолько были поражены новостью об их новом классе, что все пакости у них из головы вылетели. Я усмехнулся и принялся раскачиваться на стуле, как вдруг краем так глаза вижу нечто… Голова моя с диким скрипом поворачивается на обнаруженную цель, и я чувствую, что мои глаза начинают медленно вылезать из орбит. Сбоку от стола стоит этакое чудо чешуйчатое, помесь, блин, Годзилы с Гамадрилой, и, так ласково улыбаясь, смотрит на меня. Блин, рука, судорожно шарящая по столу в поисках чего-нибудь, нащупала нечто тяжелое, и я, метнув толстенный том энциклопедии в ЭТО, сиганул с места як Сергей Бубка, только что без шеста. Ну лечу я, значит, над полом, приветы посылаю пробегающей внизу живности, местные мыши мне там уже плакаты развернули с надписями: «Слава нашим летунам», — и тут замечаю, что пущенное мною оружие возмездия пролетает сквозь стоящего монстра. Елки зеленые! Приземлился я очень удачно — где-то между вторым и третьим рядом — и с громкими овациями со стороны коридора.
Подловили все-таки! Я, кряхтя, поднялся, чувствуя, как с противными щелчками мои суставы встают на законное место, и бросил гневный взгляд в сторону двери. Тишина… Я хмыкнул и, собрав свое добро в виде тяжелого оружия знаний, направился прямиком на ухмыляющееся чудо-юдо. Как я и предполагал, стоило мне подойти ближе, как этот морок с каким-то протяжным воем испарился.
Ну как и водится, в коридоре уже никого не было, лишь где-то в конце его мелькнул зеленый пиджачок. Я усмехнулся и подумал, что везде все одинаково.
Гоймерыча, как ни странно, на месте не оказалось. Дверь в его кабинет была заперта, и я, пристроив свои книженции на подоконнике, принялся рассматривать открывающийся из окна вид. Драконы были на месте, правда, моего знакомого, ну того, что с красным гребнем, как-то видно не было. Наверное, на обед улетел. Я вздохнул. Кушать хотелось. Да и правда, не называть же едой те сладости, что мы с Гоймерычем уписывали, а утренняя каша Дорофеича уже давно рассосалась. Позади меня что-то щелкнуло, и я резко обернулся. Метрах в трех на уровне моей головы висел небольшой светящийся шарик, подозрительно смахивающий на шаровую молнию. Вот, блин, похоже, мои молодцы никак не успокоятся: мало им одного прикола — до сих пор ребра болят, хорошо, хоть у меня подушка безопасности спереди хорошая.
Я осмотрел пустой коридор. Нет, где-то точно затаились и наблюдают — ладно, сейчас покажу им фокус-покус. Я резко прыгнул к огоньку, протягивая руку. Бабах… Я лежу на полу, а сверху у меня на груди восседает растерянная девица. Короче, это рыжеволосое чудо, увешанное какими-то коробочками и цилиндриками, что прикреплены на блестящих ремнях, нацепленных на манер революционного матроса — крест-накрест, смотрит на меня вот такенными зелеными глазами и так непонимающе ресничками: хлоп-хлоп. Я не менее непонимающе — хлоп-хлоп в ответ.