— Ниче, проведу с ребятами субботник — пусть немного поработают.
— Ну не знаю. — Дорофеич пожал плечами. — Твоя идея заставить наших юных гениев убираться попахивает авантюризмом.
— А что, не согласятся?
— Это еще почему? — Брови гнома удивленно взлетели вверх. — Как они могут не согласиться: слово учителя для них закон. У вас разве не так?
Я лишь тяжело вздохнул.
— Понятно, — покачал головой завхоз. — Странные у вас нравы. У нас с подобным не церемонятся — что-что, а за ослушание могут и силы лишить на некоторое время, а это, скажу вам, не сахар.
Я согласно кивнул. Ну с этим все понятно. Сила и власть — она всегда как наркотик, а тут эту силу с детства имеют, ребятишки на нее конкретно посажены, наверное, без какого-нибудь фокус-покуса и дня прожить не могут, — естественно, если этой силы их лишить, то ломка будет, не позавидуешь. Так что, с одной стороны, мера, конечно, садистская, а с другой — ну что прикажете с этими юными гениями делать?
— А не пытались им в детстве способности блокировать до совершеннолетия или пока не поумнеют? — спросил я у Дорофеича, поражаясь простоте и гениальности своей идеи. Ну умный я — и все тут.
— Угу, — только и кивнул гном. — Пытались. Только взрослый детина чаще хуже маленького: такое может потом устроить… К тому же такая блокировка нестабильна и на самом деле сила может в любой момент вернуться, а в неопытных руках… Все же попытки полной блокировки силы обычно заканчивались смертью испытуемых. Нет уж, лучше с детства всему обучить и вообще наставить на путь истинный — поверь моему опыту.
Я бросил взгляд на нахмурившегося гнома и почему-то сразу поверил. К тому же представил, что вот мне, такому умному, красивому (ну мания у меня величия, но самую малость) и вообще всему положительному, вдруг дадут какую силу — теми же молниями кидаться, ну или еще что.
Да я… Перед моими глазами возникла сочная картинка поджаривающейся на электрических разрядах тушки моего бывшего начальника. Я мотнул головой, отгоняя заманчивое видение. Нет уж, лучше я как-нибудь так, а то, чую, натворил бы делов.
— Значит, меня они слушать будут? — вздохнул я облегченно. — А я-то уж боялся, как бы эти детки чего чудить не начали.
— И правильно, — кивнул гном. — Они порой такое учудить могут, что все маги академии с трудом разгребут. Но это так, издержки молодости, да и кто внимание на детские шалости обращает.
Шалости? Ну да — это для них, а для меня сплошной нервный стресс. Ну подумаешь, детки позабавляются, поколдуют там, попревращают друг друга черт-те во что или молнией и огнем подпалят полкласса, а мне потом разбирайся. Хорошо, когда учитель тоже маг — он лягушку Петрова от черепашки Васечкина как-нибудь отличит. — А я? Короче, вопросы, вопросы… ладно, потом, по мере возникновения подобных проблем, разберемся, главное, что у меня иммунитет, хотя бананов все еще хочется.
— Хорошо, Ярослав Сергеевич, давайте высказывайте свои мысли и пожелания по поводу обустройства вашего класса, — сказал гном, прерывая мой мыслительный процесс.
С полчаса мы с Дорофеичем носились по пустому помещению с местным аналогом рулетки, больше всего похожей на полосатую бечевку, прикидывая, как лучше разместить верстаки и различные шкафчики под инструменты. Гном достал откуда-то мел и делал какие-то понятные только ему пометки прямо на мозаичной плитке пола. И все равно по моим прикидкам свободного места еще оставалось столько, что запросто можно еще баскетбольную площадку обустроить, — и, поверьте, тесно не было бы.
— Ну вроде все, — наконец сказал гном, сматывая свой измерительный инструмент. — С вашей учительской комнатой я тоже все понял — сделаем все в лучшем виде. Вы со своими учениками пару дней с уборочкой обождите, а то я с ребятками тут намусорю — зачем вам два раза одно дело делать?
— Пару дней… — Я удивленно посмотрел на гнома. — Так быстро?
— А чего тянуть-то, — фыркнул тот. — Вот с инструментом посложнее: на складе почти нет, так что придется заказывать. А насчет некоторых вещей вам вообще лучше к ректору или завучу обратиться. Вот, например, — гном напялил очки и, достав из кармана штанов мятую бумажку, по слогам прочитал: — Штан-гун-цур- куль — это что за инструмент?
— Измерительный, — пояснил я.
— Ага, — усмехнулся гном. — И где его я вам возьму? Вы бы мне хоть его изобразили как-нибудь.
Я пожал плечами и, попросив у него мел, прямо на полу набросал рисунок штангенциркуля, на ходу поясняя принцип работы с данным инструментом.
— Райсвиндер, — наконец выдал гном, выслушав мой монолог. — У нас так его называют, только выглядит он несколько по-другому.
Он забрал у меня мел и нарисовал рядом. Я, посмотрев на рисунок, из которого выходило, что пресловутый райсвиндер напоминает гибрид пассатижей с наждачной пилой и раскладным метром, только обреченно вздохнул. Хочешь не хочешь, а, видимо, придется обучаться работе с местным инструментом, и, наверное, не только с ним: ученики-то из разных миров. Об этом я и сказал Дорофеичу. Тот на минуту задумался, а затем заявил, что у него где-то завалялся справочник по различным инструментам, и он поищет, а я выберу нужные образцы. Пока же придется обходиться тем, что смогут предложить его поставщики.