Она немедленно отчеканила:
— Мне нужно переговорить с Веригой.
— Очень хорошо. Может быть, вы объясните. Кто это такой и почему вы ищете его там, где его нет и никогда не бывало?
На сей раз она выслушала меня до конца. И объявила:
— Вранье. Он здесь. И наверняка со своей группой.
— У меня не странноприимный дом, мадам. И я не сдаю комнат.
Она лишь мотнула головой, словно лошадка, отгоняющая слепня. Волосы всколыхнулись и снова упали на плечи.
— Детский лепет. Вы должны дать мне увидеться с ним. Это очень важно для всех. Я должна остановить его, прежде чем…
Тут вместо того, чтобы остановить его, она умолкла сама. Видимо, решила, что не должна обогащать мои запасы информации.
— Мадам! Я даю вам слово…
Неожиданно она усмехнулась снова: — Слово Разителя, да?
Я сделал усилие, чтобы сохранить на лице выражение невозмутимости. Копаться в чужом прошлом и выуживать из него какие-то обрывки, на мой взгляд, так же непристойно, как нюхать грязное белье, которое носили не вы.
— Вот именно. Слово Разителя. Его всегда бывало достаточно для кого бы то ни было.
Похоже, она слегка заколебалась.
— То есть вы утверждаете, что его тут действительно нет?
— И не только это. Могу повторить еще, что я никогда не только не встречал человека с таким именем, но и не слышал о нем.
— Он изменил имя? — подумала она вслух. — Это не было предусмотрено.
— Если вам станет от этого легче, — предложил я, — могу показать вам все углы и закоулки моей скромной обители. Надеюсь, своим глазам вы поверите?
Женщина, так и не назвавшая своего имени, на моих глазах вдруг как-то опала, словно из нее выпустили воздух.
— Жаль… — пробормотала она скорее себе самой, чем мне. — А я надеялась… — Тут же она снова взяла себя в руки, выпрямилась, нахмурилась: — Обещайте, что, если он у вас все же появится, вы не сочтете за труд немедленно сообщить об этом мне. Меня можно найти…
Я выставил ладонь, словно защищаясь от ее слов:
— Я не даю обещаний такого рода и не принимаю подобных поручений. К вашему сведению, я давно отошел oт дел, мадам. Могу обещать только, что о вашем визите тоже не станет известно никому, если вы только не выскажете иных пожеланий.
— Выскажу. Никому, кроме Вериги. Ему — да. Сейчас я ухожу. Но если вы солгали…
— Проводить вас, мадам? — прервал я ее.
— Я найду дорогу, — ответила женщина надменно.
Она и в самом деле нашла. Я снова включил обзор, чтобы увидеть, как она уходит и не оставит ли после себя чего-нибудь этакого: свертка или коробочки с зарядом и детонатором. Хотя, конечно, будь у нее в сумке нечто подобное, Вратарь вместе со шкафом не преминул бы поднять тревогу.
Уже в дверях женщина повела лопатками под облегающим жакетом — словно ощутила мой взгляд, хотя смотрел на нее лишь глазок камеры. Но не обернулась.
Дверь за женщиной закрылась. А я остался сидеть, пытаясь собраться с мыслями, даже и не вспоминая о планировавшейся яичнице.
Но не обернулась.
Дверь за женщиной закрылась. А я остался сидеть, пытаясь собраться с мыслями, даже и не вспоминая о планировавшейся яичнице.
Верига. С чем его едят? Полное отсутствие ясности.
Заказ, между прочим, сорвался. Может быть, следовало предложить посетительнице разыскать этого типа и взять солидный аванс? Черт, как мне сразу не пришло в голову? Хотя — нет, все правильно: та жизнь прошла и не вернется. Аминь.
Так или иначе, я не стал относить странный визит к разряду серьезных событий. И снова стал печально рассуждать о плачевной ситуации, в какой находился и выход из которой все не подворачивался. Хотя я знал, что это, конечно, не так. Просто спасительная волна однажды вынесла меня на бережок, и я обсыхал на нем, в то время как мутная, грязная, изобилующая мелями и водоворотами река жизни продолжала струиться совсем рядом, неся людей неизвестно куда.
Так что когда зуммер местной связи, не ВВ, заворчал, подумал было, что это просто ошибка — кто-то случайно залез на мою частоту. Я в этот миг находился в медитации: не знаю лучшего способа уйти от неприятных мыслей и переживаний.
На втором звонке мои на-все-руки-Вратарь вступил в разговор: любезно сообщил звонившему, что здесь — жилье имярека (у меня нет оснований скрывать свое имя), что названный имярек в настоящее время отсутствует и если у звонящего есть желание что-то сообщить, то пусть выкладывает, информация со временем будет доведена до сведения хозяина. Прервав медитацию, я благосклонно слушал, как умная схема отваживает того, кто, надо полагать небрежно сработал на клавиатуре. В ответ я ожидал либо извинения за неточность, либо пары теплых слов, вызванных к жизни досадой на самого себя, после чего должен был последовать отбой. Я уже заранее великодушно простил его за ошибку. И естественно, все получилось совсем не так. Вместо извинений из аппарата донеслись слова, сказанные на диалекте то ли Симоны, то ли Стрелы-Второй — в общем, какой-то галактической Обояни. Я не филолог, и орфоэпические особенности разных углов Федерации меня не беспокоят, важна информация — та, что заключена в словах, а еще больше — в недомолвках и многозначительном молчании. То, что нежданный собеседник безбожно путал глухие согласные со звонкими, меня не смущало.