— Ты что, уснул? Я спрашиваю: ты раньше с ним встречался?
Я засунул визион в мой нагрудный кармашек.
— Так и было.
— Уж не тот ли это, кто за тобой охотился?
Я даже немного обиделся:
— А ты что думаешь: что он с этими детками шел сюда, чтобы передать мне привет и наилучшие пожелания?
— Очень интересно, — проговорил он не мне, а куда-то в пространство. — Ладно, судя по всему, наш пикник подошел к концу.
Я кивнул в сторону спящих:
— Ну что теперь? Что у вас делают в таких случаях?
— Метят. Но у меня с собой ничего такого: кто же мог знать, что понадобится. В другой ситуации я их не задумываясь пристрелил бы. Но Рынок не любит мокрых разборок. Черт с ними — пусть живут. Пока.
Я с ним согласился, и мы покинули поле боя, унося с собой остатки пива.
Их скользун оказался на той же площадке, что и наша коляска. На всякий случай я его обездвижил, закоротив реактор. И мы пустились в обратный путь к Рынку.
По дороге я сказал Повиджу:
— Значит, так. Твою диспозицию я в общем принимаю. Но ты уж введи меня побыстрее в свет. Базар, биржа, библиотека…
— Сразу, как только приедем в офис, — пообещал он. — Но до полудня еще время есть. Сейчас заедем ко мне — приведем себя в порядок, тебе бы ванна не помешала, а то выглядишь, словно вылез из мусорника. У нас любят, когда все — комильфо. Учти на будущее.
— Учту, — охотно пообещал я.
— Просвети меня насчет Рынка и всего прочего, — попросил я. — Это ведь не совершенно секретная информация?
Мы сидели уже не на берегу, а снова в его офисе, который он из скромности называл «Моя норка». Выпили для расслабления, и тут-то я и обратился к нему с этой просьбой — вполне естественной, по-моему.
Мой друг Повидж выглядел несколько мрачноватым, и в его голосе не было ни грамма веселья, когда он молвил:
— Вообще-то не следовало бы. Ты еще не принят, даже не представлен. Да уж ладно — все равно, тебе придется во всем этом разбираться, раз собираешься на нас работать. Думаю, начальство возражать не станет. Но все же порядок остается порядком, и разрешение нам нужно. А посему — прямо сейчас отправимся к нему, а уж потом поглядим и на Рынок.
И добавил вдруг нечто совершенно неожиданное:
— Не скажу, что рад всему этому.
И добавил вдруг нечто совершенно неожиданное:
— Не скажу, что рад всему этому. Но суп сварен, и поваром был ты сам. Как у тебя с завещанием — все в порядке?
Мне стоило бы вдуматься в этот несколько неожиданный и, уж во всяком случае, неприятный вопрос. И оценить его как первый звонок, предупреждающий о грядущих осложнениях. Но я в тот миг пытался понять, какие у меня шансы понравиться начальству и завоевать его доверие и все прочее, и ответил лишь:
— Что ты все обо мне волнуешься? Беспокойся за себя! Безусловно, ответ был, может быть, достаточно бестактным. Но ведь и вопрос его не относился к самым деликатным.
Как ни странно, он не обиделся. Пробормотал только:
— Как знаешь. Мое дело было — предупредить. Ну готов? Тогда пошли. Предъявлю тебя начальству — молодого и красивого.
Только тут я догадался сделать попытку втянуть его в разговор, чтобы хоть немного прояснить перспективу, которая вдруг (показалось мне) резко сменила окраску и из розовой превратилась в почти совершенно черную:
— Просто смешно. Я совершенно случайно оставил сумку в твоей машине — а в ней и все мои посольские достоинства. Лучше я сперва сбегаю за ними, а?
Но Повидж глянул на меня так, что всякая охота продолжать у меня тут же исчезла. Как и надежда на сколько-нибудь приемлемое развитие событий. С очень неприятным чувством я подумал, что, пожалуй, слишком понадеялся на принцип землячества, а кроме того — и это было главным,. — чего-то не понял, что-то упустил, какое-то обстоятельство, из-за которого мой статус здесь скатился на самое дно. Похоже, и второй звонок прозвенел — и снова я не услышал его вовремя. Что же, однако, могло стать таким обстоятельством?
— Слушай, Повидж…
— Пошли, — повторил Повидж кратко. И вместо восклицательного знака приставил к моей спине нечто.
Даже не имей я богатого опыта в подобных обстоятельствах, я просто лопатками ощутил бы дульный срез дистанта.
— Ну что же, — проговорил я, чтобы сохранить собственное достоинство. — Раз уж ты приглашаешь…
Итак, второй звонок уже прозвенел; третий же я обязан был услышать, когда встретился со взглядом человека, от которого зависела моя дальнейшая судьба — если она вообще еще существовала. Но, к сожалению, звонок долетел до меня очень не сразу. Дело в том, что когда Повидж провел меня по опустевшим в жаркий рабочий час этажам и коридорам Рынка и подвел к двери с неброской табличкой «Д-р Б. Дж. Зенден. Начальник отдела безопасности», когда он, деликатно постучав, распахнул передо мною дверь, все еще не опуская оружия, — я без труда опознал в сидевшем за столом человеке того, кто считанные дни тому назад оказал мне услугу в терминале Топси, когда мне нужно было без помех пронести мимо мздоимца-пограничника кристеллы с таинственной записью. Мне в те минуты казалось, что я провел очень лихое и удачное воздействие: почти мгновенно удалось подчинить его моей воле. Вот и сейчас почудилось, что мне по-прежнему везет. Но затеплившаяся было надежда тут же погасла, оставив после себя лишь хилую струйку дыма.