На моем этаже было четверо, тоже с дистантами. Но замок они оставили в покое: сообразили, что он наверняка подстрахован от вторжения, и самое малое, что он может, — подать звуковой сигнал. А они мечтают нейтрализовать меня без шума. Значит, не принадлежат к казенной службе: наших шум не смущает.
Они сейчас выжигали отверстие в филенке. И два портативных баллона с газом были у них наготове. Интересно, что там: усыпляющее — или смертельное? Нужен я им тепленьким — или груз может быть холодным?
Меня скорее устроил бы второй вариант: были свои причины. Да я и не сомневался, что применен будет именно он; и не только из-за окраски баллонов.
Это был газ мгновенного действия. Но я уже успел влезть в защитный костюм. Очень хорошо. А вот противогаза нет. Это хуже. Но не смертельно.
Я обратился к Вратарю, иными словами — набрал команды:
— Программа входа — обычная. Заблокировать выход. В помещения не впускать. Защиту к бою.
Сработал третий код.
Заблокировать выход. В помещения не впускать. Защиту к бою.
Сработал третий код. Шкафчик открылся. В нем в отличие от комнат был настоящий порядок. Все стояло и лежало на своих местах. Я не без сожаления выбрал только самое необходимое и легкое. Кто знает — уцелеет ли остальное?
Увидел, как блестящий наконечник отводного шланга просунулся сквозь выжженную дырку. Те, на лестнице, натянули на головы прозрачные маски с лепешками суперфильтров на щеках. Парень, что держал баллон, открутил вентиль.
Я перестал дышать.
Обычной дыхательной паузой у меня была шестиминутная. Но в критических условиях она могла продлиться до семи с половиной на полном выдохе.
Примененный гостями газ не имел ни цвета, ни запаха. Законами Федерации он был давно и категорически запрещен. Считалось, что его производство закончилось около ста лет тому назад. Но, значит, у кого-то хранился запас. Не у теллурианских спецслужб: я бы знал. А вот люди «Т» вполне могли располагать им: законы Федерации им не указ. И сейчас какая-то часть этого запаса распространялась по моему жилью. Третьему глазу ширившееся облачко казалось не бесцветным, но светло-салатным. Цвет был приятен. Облачко расплывалось и медленно поднималось вверх. До колен. До пояса. По грудь. И вот уже…
Где-то в моей голове отщелкивались секунды.
Собственно, я мог уйти в любой миг. Все для этого было готово.
Я проверил оба дистанта, которые сжимал в руках. Порядок. Только нажать.
А сам я — готов ли?
Сейчас мне снова предстоит убивать.
Откровенно говоря, я успел отвыкнуть от этого. Продвижение по лестнице духовного роста отвергает такой род деятельности. Даже если дело идет о спасении своей жизни в этом воплощении. Продвинутый знает: оно не последнее.
Но я принял на себя обязательства. Их надо выполнить.
Способ для этого один: отказаться от себя — сегодняшнего. Вернуться к себе — такому, каким был не так уж давно. К себе времен службы, операций, схваток. Из глубины памяти вытащить то, что было уложено туда на вечное хранение. Не вообразить себя тем прошлым, но ощутить. Действительно стать им вновь. С той психологией. Теми навыками. Той шкалой ценностей. И той необходимой жестокостью.
У меня мало времени. Но пятью минутами я располагал.
Хватит.
Каким я становлюсь…
Каким я стал!
По всем правилам, газ уже сработал и я должен быть мертвее надгробного камня. Захотят ли они в этом убедиться лично?
Если решатся — Вратарь встретит их как полагается.
Если нет — тем проще смогу я уйти.
Но лучше — пусть войдут. Тогда некому будет меня преследовать.
Главное зрение устало, и видел я третьим глазом все хуже. Этажи и противоположная сторона улицы меня больше не интересовали. Только те четверо, что скучились у моей двери.
Они должны, просто обязаны проверить результаты своей атаки. Констатировать мою смерть. Наверное — обыскать квартиру и забрать все, что может показаться им интересным.
Надолго ли хватит у них терпения — ждать?
Газ этот — из группы наступательных. По теории, после его применения должна идти вперед армия. Живая сила. Своя.
Следовательно — он должен быстро, очень быстро терять свои поражающие качества.
Счет — на минуты. Даже на секунды.
Три минуты пятьдесят…
На лестнице один, судя по закрытым глазам, говорит по мик-связи.
Докладывает? Нет, рано еще. Скорее всего — спрашивает у того, что в доме напротив, — не открывал ли я своего окна, стараясь выжить, пытаясь дышать.
Нет. Не открывал.
Уже начало постукивать в висках.
Что они там? Ага: зашевелились… Вскрывают дверь.
Четыре и сорок секунд.
Салатное облачко светлеет, блекнет… Похоже, газ вырождается. Теряет убойную силу.
Они входят: медленно, осторожно. Все еще боятся. Интересно, что им обо мне наговорили? Или это их обычная манера? Не лучшая, надо сказать.
Вратарь начинает строго по программе. Предлагает (вежливо!) сдать имеющееся оружие.
В ответ один из вошедших выпускает очередь. Наугад. Так, для поднятия настроения. Их сериалы — с глушителями, и даже в соседней квартире наверняка ничего не слышно.
Но Вратарь действует и вообще беззвучно.
В моей прихожей — пять бесшумных пневматических иглометов. Маленькие, раскаленные высокочастотным полем, они пронзают трехмиллиметровую сталь, а попав в живую плоть, начинают там куролесить. Жестоко. Но надежно.