— Не в этом дело.
Я никогда не увлекался историей.
— Напрасно, напрасно. Кто не знает прошлого, не знает и настоящего, — Фремберг осуждающе поцокал языком.
— Не отвлекайся, — посоветовал Эдрик. — Ты рассказывал о том, от кого вы охраняете это странное место.
— Я думал, ты понял…
— Я не понял, почему. Допустим, боги могут выжимать анкавалэн из людей — я знаю, как они это делают. Но те… кто мертв… как? Их нет. Как они могут влиять…
— Увы, но все еще есть те, кто поклоняется Последовавшим. Иногда их молитвы достигают Озера Грез. И тогда оттуда поднимаются призраки.
— Призраки?
— Да, тени теней того, чем они были. Чем выше им удается подняться, тем большую силу они обретают. Но и тем сильнее становится сопротивление. В принципе, мощи, сосредоточенной в этом месте, достаточно, чтобы остановить любого из них, даже Клеветника или Палача. Хотя иногда их потуги вырваться на волю по-настоящему страшны, — Фремберг покачал головой. — Такое происходит нечасто, раз или два в тысячелетие. Тогда Столб содрогается, и кажется, что все вот-вот рухнет, и Солнечный Убийца выберется на свет… Хотя это всего лишь призраки поднимаются вверх по нитям молитв. Рано или поздно их сила иссякает, они превращаются в ничто, и все успокаивается. Но есть опасение, что когда-нибудь они придумают способ если не проломить, то обойти защиту. Для этого тут и нужна стража.
— И что ты с этой волшебной палочкой сможешь предпринять против Князя? — с презрением бросил Эдрик, показав взглядом на колдовской посох.
— Я буду противостоять ему не один. Кроме того, нелепо считать, что призрак, даже сумев прикоснуться к чему-то реальному, сразу же обретет все свои прежние силы. Их возвращение не будет мгновенным, и страж, если и не сумеет закрыть проход, по крайней мере, сможет воззвать к миродержцам. Тогда сюда явятся те, кто уже один раз низверг Последышей в Озеро Грез… и сделают это еще раз.
— Пусть бы сами и сторожили, если им так нужно, — пробормотал Эдрик.
— Перестань. Это нужно всем нам. Если только, конечно, ты не хочешь увидеть, как все миры исчезают в огне, знаменующем конец света.
— Я что-то не слышал особенной радости в твоем голосе, когда ты говорил, что должен дежурить здесь следующие сто лет.
— Хм… да, признаться, меня отправили сюда в наказание. Обычно мы проводим здесь четверть века после того, как обретаем бессмертие.
— И что ты натворил?
— Это тебя не касается.
— Понятно, — Эдрик хмыкнул. — У меня остался еще один вопрос. Если ты так много знаешь о Школе, почему ты не догадался, кто я такой, еще в Башне? Или догадался — но сделал вид, что не знаешь?
— Я знал, что ты бессмертный, но не знал, к какому из родов ты принадлежишь. Ты отмалчивался, и делал вид, будто тебе мешает какая-то клятва. Это слегка расходилось с тем, что мне известно о Школе. Вы держите слово лишь тогда, когда вам это выгодно. В том случае это была явная дурость…
Эдрик засмеялся.
— Дурость? Но ведь ты же поверил!
Фремберг опять потер бороду. Поражение он признавать не любил.
— Ну хорошо, — с большой неохотой выдавил он. — Да, ты ловко изобразил не-пойми-кого. Сумел меня заинтриговать.
Поражение он признавать не любил.
— Ну хорошо, — с большой неохотой выдавил он. — Да, ты ловко изобразил не-пойми-кого. Сумел меня заинтриговать. Поэтому я и поручил тебе это задание. Хотел посмотреть, как ты будешь действовать.
— Ну что ж… — Эдрик развел руками. — Все секреты раскрыты, кроме…
— Кроме?
— Кроме того, что нужно было демону, вселившемуся в Нарвериша и для чего он привел его на Слепую Гору. Но это ты выяснишь уже сам. Вызовешь его и допросишь. Когда вернешься в Башню.
Фремберг кивнул.
— Да, это любопытно. Хотя я могу сделать несколько предположений. Он мог кое-что знать о силах, управляющих этим местом. Возможно, он надеялся перемениться вместе с хозяином тела в ходе перевоплощения.
— А это возможно?
— Нет. Я же говорил тебе. В зеркальной пленке, ожидающей всякого прошедшего Мост, отразились обе сущности. А для людей в это время года путь закрыт.
— А когда откроется путь демонов?
— Завтра на закате.
— Ну что ж, — сказал Эдрик. — Подождем.
Глава девятнадцатая
…Время, казалось, замерло. Освещение почти не менялось, и все изменения в окружающем мире сводились к перемещению красных пятен по зеленоватому небу. Иногда пятна набухали и увеличивались. Тогда их яркость возрастала, они становились алыми, насыщенно-кровавыми. Иногда — расплывались, цвет менялся до бурого или даже серого. Эдрик сказал, что по их движению можно определять время точнее, чем по положению звезд, но я не мог понять, произнес он это всерьез или шутил. Сидя на камне и задумчиво разглядывая мутные небеса над Слепой Горой, я думал о том, что моя жизнь похожа на одно из этих пятен: то яркость и власть, то истощение и бессилие. В конце концов все пятна распадались — или на части, вливаясь в другие сгустки, или окончательно превращались в серую муть. Вряд ли это можно считать хорошим предзнаменованием.
К сожалению, мне было нечем заняться, кроме разглядывания тошнотворных цветовых сгустков, перемещавшихся над моей головой. Пробежка по Мосту откладывалась почти на двое суток. Возможно, я должен сказать спасибо Фрембергу Либергхаму за то, что он не дал мне пойти на поводу у этой книжонки — и памяти Шальги Кермельта — но я не чувствовал благодарности. Я вообще давно ничего не чувствовал, кроме усталости. К черту Фремберга. К черту их всех…