Двадцатого июня они уловили влажный морской ветер, прилетевший с востока; но к влаге — как пятно порчи на теле младенца — примешивался горьковатый нечистый вкус. Запах Пустого Моря хранился в глубинах памяти Эдрика более десяти лет, теперь он вновь дышал этим ветром, и воспоминания, связанные с ним, пробудились… Из пятерых учеников Школы, отправившихся к Пустому Морю для последнего испытания, пройти его смог только он один. Остальные погибли.
— Осталось два дня, — сказал Льюис. Его губы казались похожими на лохмотья, по которым сочилась красноватая слизь. Борода кое-как прикрывала то, во что превратилось его лицо, но недостаточно. Разложение зашло слишком далеко. — Мы успеем добраться до моря?
— Нет, — ответил Эдрик. — Но нам необязательно подходить к самому берегу для того, чтобы совершить переход. Достаточно оказаться в зоне бисурита .
Слово, употребленное Эдриком, колдуны Кельриона использовали для обозначения особого рода энергетических образований, появлявшихся там, где отдельные единицы — как предметы, так и живые существа — сохраняя свою обособленность, складывались в общность более высокого порядка. Так, например, бисурит леса составлялся из энергетических сущностей отдельных деревьев, кустов, птиц и животных. Камень не мог иметь бисурит, но горный хребет — имел. Существовали аналогичные общности у городов, наций, стран, времен года, масштабных природных явлений, у пустынь и морей. У каждого мало-мальски известного и почитаемого божества был свой бисурит.
Никто не мог сказать наверняка, что первично: какая-либо группа, просуществовав некоторое время, создает свой бисурит — или же рождающийся бисурит организует для своих нужд группу, становящуюся как бы его воплощением в видимом мире. Спорить об этом бессмысленно; все равно решать вопрос, что было раньше: курица или яйцо. Можно легко обосновать и то, и другое мнение — все зависит от исходных посылок.
Бисуриты играли в организации Сальбравы чрезвычайно важную роль, ведь и сама Сальбрава, как совокупность Сфер, могла быть рассмотрена в качестве вселенской общности, некоего целого, которое больше, чем просто сумма его составляющих. Возникнув, бисурит становился особым способом организации пространства, продолжая расти, он все более и более усложнялся, проникая на все новые «этажи» сущего. В его внутреннем пространстве появлялись сначала отдельные устойчивые области, а затем и целые миры; там рождались свои Источники силы, формировались сложные магические системы, доступ к которым обеспечивал их адептам весьма значительные преимущества на «своей» территории.
В его внутреннем пространстве появлялись сначала отдельные устойчивые области, а затем и целые миры; там рождались свои Источники силы, формировались сложные магические системы, доступ к которым обеспечивал их адептам весьма значительные преимущества на «своей» территории.
— …Когда мы войдем в его зону? — спросил Льюис.
Эдрик сделал глубокий вдох. Влажного горьковатого привкуса больше не было, он снова дышал сухим и холодным воздухом гор, но он помнил о том, что ветер Пустого Моря был здесь еще несколько мгновений назад.
— Мы на границе, — промолвил Эдрик. — На ту сторону перейдем завтра… нет, лучше послезавтра на рассвете.
Льюис долго молчал, глядя на восток. Затем тихо сказал:
— В последний день…
— У тебя все равно есть только один шанс, — ответил Эдрик. — Другого не будет.
Чародей медленно, будто через силу, кивнул.
«Он предчувствует смерть, — подумал Эдрик. — Предчувствует, но не хочет в нее верить…»
* * *
Они шли всю ночь и утро, остановившись только днем, чтобы отдохнуть и дождаться сумерек. Когда солнце стало клониться к закату, они продолжили путь; последняя из гор Ханнарока, Пик Низвергнутых, больше не закрывала обзор, оставшись слева и сзади. Теперь воздух дышал горчащей влагой; из-за темноты они не видели моря, но чувствовали его дыхание далеко впереди. Они остановились в предгорьях, на вершине одного из ступенчатых, выдубленных временем холмов. Собрав сухой кустарник, развели огонь.
— Нельзя ли перейти сейчас? — спросил Льюис. — Хотелось бы осмотреть это место перед тем… перед тем, как идти.
— Врата можно открыть только на рассвете или на закате, — объяснил Эдрик. — Закат уже был, а завтра — последний рассвет. Да там и нет ничего такого, что стоило бы рассматривать. Длинный мост, выложенный из тел умирающих людей, демонов и животных. Каркас состоит из гибких игл. Они кажутся металлическими, но двигаются, будто живые. Как ты собираешься проходить его?
— Я надеялся, Ягодка меня перевезет.
Эдрик усмехнулся.
— А теперь?
— Я хотел демонизировать лошадь, — произнес Льюис. — Придать ей заклинаниями некоторые особенные качества. Теперь… мне придется демонизировать себя. Сделаю сущность не такой устойчивой. В любом случае это тело долго не протянет, — он погладил одну руку другой. Плоть под кожей колыхалась от его прикосновений, словно кисель. Спросил:
— Какой длины этот Мост?
Эдрик не смог ответить сразу. Он думал, вспоминал…
— По-разному, — произнес он, в конце концов. — Со стороны, сбоку он кажется не таким уж большим. Но когда ты вступаешь на него и начинаешь идти — он все удлиняется и удлиняется, и, кажется, что конца этому никогда не будет. Поэтому я не могу ответить на твой вопрос.