— Когда вы вошли в комнату в самый первый раз, на полу ничего не было? Никаких кругов, пентаграмм, всяких знаков и символов?
— Может и были, — трактирщик пожал плечами. — Только под кровью не больно-то их разглядишь. Говорю ж вам: пол был залит весь, полностью. Какие уж там знаки…
Эдрик поразмыслил, есть ли еще вопросы, которые стоило бы задать; не обнаружил таких, поднялся и сказал:
— Ну хорошо. К твоему рассказу мы еще вернемся… а сейчас мне нужно идти. Всего доброго. Да… сколько, говорите, стоит эта комната?
— Сикталь в неделю.
Эдрик выложил на стойку четыре крошечные золотые монеты.
В конце Солнечной Эпохи золото в Кельрионе ценилось ниже серебра. Серебряных монет не существовало вовсе, зато этот металл из-за своих мистических свойств высоко ценился магами и широко использовался при изготовлении колдовских инструментов. В Речном Королевстве, Ильсильваре и Хальстальфаре были в обращении монеты одного типа и веса (хотя и с разными изображениями, в зависимости от того, где производилась чеканка).
Большая золотая монета называлась экталь и равнялась 10-12 сикталям ; один сикталь , в свою очередь, был равен 120-150 талям , обыкновенным медным монетам. Самой мелкой денежной единицей был сабталь , или просто саб (четвертинка), составлявший обычно четвертую часть таля. В Алмазных Княжествах действовало одновременно несколько денежных систем, и в некоторых из них наиболее крупными единицами являлись не монеты, а драгоценные камни (из-за обилия самоцветных месторождений на территории Княжеств).
— За месяц.
Когда он вышел из трактира, рев больших труб, установленных на башнях, возвестил о полудне. Быстрым шагом Эдрик направился в северо-восточную, наиболее благоустроенную часть города. Следовало поторопиться — он опаздывал на встречу с волшебником.
* * *
Всадник пересекал равнину. Шлейф пыли отмечал его путь; россыпи каменных брызг поднимались в воздух под ударами копыт его чудовищного коня. Бешеная скачка длилась уже вторые сутки, но существо в обличье коня, существо, на создание которого было потрачено более двух месяцев кропотливой работы, не умело уставать. Его создатель знал, что только такой конь способен преодолеть Игольчатый Мост за время, пока восходящее Солнце будет подниматься над горизонтом.
Всадник был похож на живого еще меньше, чем его конь. Сухая кожа обтягивала череп. Там, где она была разорвана, белели обнаженные кости. На плечи сползали остатки высохших грязных волос — когда-то красивых, каштановых. Губ не было, иссохшие их ошметки хлестали по желтым зубам, скалящимся в вечной ухмылке. Одежда, прежде добротная, расшитая серебром, была порвана и запылена.
В полдень он остановился. Осмотрелся, спрыгнул с лошади.
Место показалось всаднику подходящим. Осталось только дождаться следующего рассвета.
Сомнения вновь одолели всадника. Выбор — идти к Слепой Горе Путем Демонов или Путем Людей — по-прежнему стоял перед ним. За ошибку придется платить дорого, а ошибиться очень легко… ведь в его теле сражались две души — демона и человека. Переходя Мост до летнего солнцестояния, демон становился человеком. Переходя Мост после солнцеворота, человек становился демоном.
«Я демон, — мысленно сказал прибывший самому себе. — И человек Ёнко Нарвериш — лишь моя оболочка. Значит, надлежит идти путем демонов, это неизбежно. И это хорошо… слишком хорошо, вот в чем причина моих сомнений. Я боюсь поверить в то, что — после всех лет мучений и тьмы — мне… подлинному мне… удастся вернуть себе человеческое естество».
Он повернул голову на запад — небосклон полыхал огнем заката. Отбросив сомнения, получеловек-полудемон начертил Круг Врат. Последняя черта, слово и жест — и будет открыт путь на вершину исполинской колонны, чье основание тонет в Озере Грез — кладбище богов и бессмертных.
Пришла ночь. Не шевелясь, полудемон-получеловек сидел на песке, равнодушно внимая воплям мучеников, бьющихся на шипах Игольчатого Моста. Реальность Моста была еще скрыта от него, переход еще не совершен, но страдание, насыщавшее это место, перехлестывало через грань между мирами. К утру вопли стали стихать. Демон обнажил изломанный, пропитанный злым волшебством клинок… Пора! Солнце готовилось выглянуть из-за горизонта. Пришелец открыл Врата и растаял посреди неровно очерченного на песке круга.
Миг небытия, чувство падения вверх, во вне. Затем мир собирается заново — но уже в иную картинку. Мутное, гнилостно-зеленое небо, измазанное пульсирующими багровыми пятнами. Серые облака. Синий, серый, черный камень. Грандиозной величины плато. Если выглянуть за край — отвесная стена. У подножья Мирового Столба клубится туман.
Серые облака. Синий, серый, черный камень. Грандиозной величины плато. Если выглянуть за край — отвесная стена. У подножья Мирового Столба клубится туман.
Слепая Гора зияет глазницами подобно старому, полежавшему в земле черепу. К горе ведет мост, свитый из агонизирующих тел, проткнутых серыми шипами. Под мостом бурлит кровавая река — движется, никуда не впадая и ни откуда не вытекая. Река собирается из крови, что набухает в телах, корчащихся на длинных иглах Моста. Кровь стекает вниз, поднимается вверх густыми испарениями, насыщая кровавые пятна на небе.