— У вас какая-то договоренность? — незаинтересованным тоном спросил он.
Фремберг кивнул. Помолчав, произнес:
— Насколько мне известно, первоначально вас не хотели сюда пускать. Это было давным-давно, еще до Стханата, когда вы только оттачивали свои методики. Ничем хорошим это не закончилось. Погибло несколько стражей, и несколько адептов с вашей стороны. Тогда было решено вас не трогать. В конце концов, число ваших адептов ограничено, вдобавок это число можно уменьшить и другими способами… Устраивать же войну прямо здесь… — Он покачал головой.
— А в чем дело? — С кривой усмешкой Эдрик оглядел плато. — По-моему, неплохая площадка…
— Может и так, но стража выставлена здесь не для того, чтобы воевать со всяким сбродом.
— Значит, мы — сброд? — Эдрик рассмеялся. — Кто же тогда вы, получающие бессмертие из рук спесивых божков, утвердивших свои задницы на солнечных тронах? Давай попробуем подобрать подходящее слово, чтобы как-то обозначить то место, которое вы занимаете в существующей иерархии… Лизоблюды? Лакеи? Божественные шавки?..
— Еще одно слово… — процедил Фремберг.
— Следи за собственной речью, — отрезал Эдрик. — И я не буду отвечать тебе в тон.
— Я могу уничтожить тебя.
— А я — тебя. Так быстро, что ты даже не успеешь применить ни одно из своих заклинаний. Я мог бы убить тебя еще при самой первой встрече. Я не сделал этого только потому, что сквозь барьеры Башни не способен прорваться никто, даже я, и я не хотел сидеть в заточении еще десять или двадцать, или сто лет — до тех пор, пока не объявится новый хозяин. Свою работу я выполнил, и больше я тебе ничем не обязан. Поэтому выбирай слова… когда говоришь с равным.
Свою работу я выполнил, и больше я тебе ничем не обязан. Поэтому выбирай слова… когда говоришь с равным.
Фремберг пожевал губами. Ему хотелось сию же секунду испепелить наглого мальчишку за то, что тот так осмелился говорить — с кем? С ним, с бессмертным, стоящим лишь на одну ступень ниже Князей Света и Тьмы. Подобные Эдрику стояли еще ниже, и должны были понимать это… Но, похоже, эти анархисты из Школы Железного Листа не признавали никакой субординации. Поигрывая жезлом, Фремберг понял, что никакого желания вступать в бой у него нет. Это бессмысленно. Вдобавок он не был уверен в победе. Ему очень не понравилось, как этот меч рассекал его плетения.
Кроме того… это и в самом деле было не подходящее место для боя.
— Это не самое подходящее место для боя, — повторил Фремберг вслух свои мысли. — Поэтому я сделаю вид, что не заметил твоего тона… на первый раз.
— И я. — По губам Эдрика пробежала усмешка. Он знал, что победил.
Фремберг проглотил и это.
— Демон, овладевший Ёнко, удрал от расплаты, — произнес он. — И судя по всему, ты вызвал его — или кого-то очень на него похожего — когда нашел книгу и прочел содержавшееся в ней заклинание…
— Да, — кивнул Эдрик.
— И по его словам, — Фремберг махнул жезлом в сторону далекой темной точки, в которую превратился Льюис Телмарид, — он смог победить ту пакость, которую ты вызвал? А ты не думаешь, что демон мог просто вселиться в него? И затаиться где-нибудь внутри… до времени?
Эдрик покачал головой.
— Нет. Он не похож на одержимого. Я думал об этом… но твой тайвэ был такого же мнения. Он сказал, что Льюис имеет совсем иной эфирный запах, чем Нарвериш в то утро… когда он отправил тебе пустой конверт.
— Признаться, и мне он не показался одержимым, — признался Фремберг. — Никаких двойных душ и прочей ерунды… Правда, его Келат напоминает, — бессмертный облизал губы, пытаясь найти сравнение, — сферу со множеством наростов или каких-то опухолей…
— Он вобрал в себя куски от десятка или больше чужих Келат, — ответил Эдрик. — Судя по его рассказу, они слились во что-то аморфное… но не до конца. Он наполовину безумен, это чувствуется иногда… но обычно ему удается справиться со своим сумасшествием. Вообще, это человек с поразительной — для смертного — волей и целеустремленностью. Полагаю, только поэтому он и выжил… после того, что с ним сделали.
— А что с ним сделали?
Эдрик пренебрежительно махнул рукой.
— Какой-то демон едва не сожрал его душу. Собственно, он до сих пор на крючке. Боится, что после смерти отправится прямиком к нему на обед.
— Да, это бывает, — лицо Фремберга приняло снисходительное выражение. — Эти смертные обожают залезать в задницы, из которых самостоятельно выбраться не могут. Зачем ты ему помогаешь?
— Хочу посмотреть, как меняется природа.
— Ничего интересного. В конце пути появляется что-то вроде зеркала, в котором отражается новая сущность. Прошедший мост протягивает руку к зеркалу и… начинается новая жизнь. Отражение становится реальностью, а реальность — призраком.
— Смотря что считать реальностью… — заметил Эдрик.
— Смотря что считать реальностью… — заметил Эдрик. — Только дурак станет называть «реальностью» то, что они видят.
— Я говорил с точки зрения их восприятия, — объяснил Фремберг. — Для них «видимый мир» — реальность. Им кажется, что что-то «по-настоящему» меняется, когда они становятся демонами или людьми.
— А на самом деле… не меняется ничего? — пробормотал Эдрик.