Когда до летнего солнцестояния оставалось всего десять дней, Эдрик сказал:
— Завтра увидим Врата Тедхара.
«Значит, успеем», — подумал я. До берегов Пустого Моря осталось совсем немного.
Врата Тедхара — руины древней крепости, возведенной хуриджарами во времена Войны Остывших Светил. В легендах говорится, что здесь до сих пор бродят неупокоенные тени прошлого, а в подземельях спят могущественные древние демоны, ожидая конца времен, чтобы пробудиться и вновь вступить в битву с обитателями небес. Люди боятся этого места и считают его проклятым, скайферы — наоборот: с их точки зрения, это нечто вроде святыни. Неожиданно у меня возникло чувство, что в те дни, когда я жил среди детей пустыни, меня приводили к Вратам Тедхара — по крайней мере, один раз. Зачем, почему, для чего, что я тогда видел — не помню совсем. Эти воспоминания украла Ночная Тень. Все, что осталось — смутное ощущение, что здесь я уже был, и уверенность, что местность, которую проезжаем мы с Эдриком, должна быть мне знакома.
Ночью приснился сон. К счастью, не из той серии, где я встречался с существом в маске — или, что еще хуже, переставал быть собой и становился им. Нет, это был добротный кошмар из той категории, когда вы теряетесь в лесу, начинает темнеть, и кажется, что отовсюду за вами пристально следят злые голодные глаза. Твари, которые смотрят, подбираются осторожно, всегда со спины — но сколько не оглядывайся, не увидишь их до тех пор, пока не зайдет солнце и не настанет наконец их время… За мной следило что-то бесформенное и злое — детские страхи, но когда я проснулся, ощущение чужого внимания осталось, хотя и перестало быть таким отчетливым. Я понял, что это не просто кошмар.
Меня все-таки нашли.
Я поддерживал защиту, препятствующую магической слежке, с тех самых пор, как выбрался из темницы Яртальского князя. Защита отнимала силу — не так много, но у меня не было лишней. Когда я истощался, приходилось идти в открытую. Однако если бы я не ставил ее вовсе, уверен — оборотень разыскал бы меня гораздо раньше. Да и маги, работающие в городской страже, быстренько меня бы локализовали.
Защита была не самая плохая — одно то, что мне удалось пройти с ней все Речное Королевство, уже кое о чем говорит — однако теперь, похоже, нашелся умелец, способный меня переиграть.
Я выругался.
— Что-то случилось? — спросил Эдрик. Услышав мои объяснения, поинтересовался:
— Ты можешь определить, этот колдун… находится в городе и следит за тобой с помощью каких-нибудь приспособлений?.. Или по нашему следу едет отряд?
Похоже, на этот раз его ясновидческие способности не сработали. С другой стороны, магическое наблюдение вели за мной, а не за ним.
— Подозреваю, будь отряд поблизости, ты бы и сам его почувствовал, — сказал я.
— Так значит — отряд?
— Не знаю, — я потер середину лба. — Не уверен, что это вообще человек…
— То есть? — В голосе появился легкий интерес.
Я не стал рассказывать о своем сне. Ощущения, которые испытываешь в кошмарах, довольно сложно описать. Страх — это слишком расплывчато, неопределенно. Есть множество видов страха. И множество переживаний, которые сам отличаешь друг от друга достаточно ясно, но сообщить о них кому-либо не можешь — в человеческом языке нет подходящих слов. Система кодировки состояний предусмотрена в Искаженном Наречье, однако Наречье — язык формул, для повседневной речи он не годится (если, конечно, ты не извращенец-сингайл, которому по жизни больше нечем заняться).
Первое, чему учится маг (и чему он продолжает учиться все время, пока живет) — внимательному отношению к своему внутреннему миру.
Первое, чему учится маг (и чему он продолжает учиться все время, пока живет) — внимательному отношению к своему внутреннему миру. Хаос ощущений, обычным человеком неосознаваемый или осознаваемый лишь поверхностно, для мага — многомерная вселенная, которая тем богаче и удивительнее, чем тоньше обращенное к ней внимание. Это волшебные струны мира, которые пронизывают все, что есть, и нас самих в том числе — прикасаясь к ним, мы создаем свои заклинания. Хотя этот мир и непредставим для обычного человека, между «внутренней вселенной» и внешней поверхностью вещей нет непреодолимой границы. Внешнее переходит во внутреннее и наоборот. Суженное, неподготовленное сознание различает лишь самые простые, самые ощутимые движения этого внутреннего мира — голод, жажду, похоть, веселье, гнев, любовь, злобу, печаль… Эти состояния — как волны, тревожащие поверхность: только поэтому они и видны обитателям поверхности. Но есть еще и глубина, о которой простые смертные ничего или почти ничего не знают. Невозможно стать магом, не научившись погружаться в нее.
Я упоминаю об этом для того, чтобы объяснить, каким образом самый обыкновенный кошмар вкупе с ощущением чужого внимания позволили мне сделать кое-какие выводы относительно того, что же за тварь спустили по нашим следам. «Кошмар», «чужое внимание» — слова, известные и на поверхности. Я не знаю, как передать сопровождавшие их «глубинные» ощущения. Поскольку время не ждало, и мы не собирались исписывать страницу за страницей формулами на Искаженном, я выдал Эдрику готовый результат моих ощущений-предчувствий-предположений: