— Конечно, — сияя от гордости, согласилась Кадзуэ.
— А можно еще по обществоведению и географии? Все тебе спасибо скажут.
— Нет проблем.
Получив, что им было надо, просительницы немедленно удалились. В коридоре небось чуть не лопнули от смеха.
— Ну ты и дура! Какая еще комиссия? Все это вранье.
Все это, конечно, меня не касалось, но я не смогла сдержаться. А Кадзуэ была на седьмом небе — еще бы! Оказывается, она учится лучше всех!
— Все должны помогать друг другу.
— Класс! А они-то тебе чем помогут?
— Ну… я не умею кататься на коньках, а они могли бы меня научить.
— Чего же ты записалась в секцию, раз не умеешь?
С обескураженным видом Кадзуэ открыла бэнто. В коробке лежал один маленький рисовый колобок и полпомидора, порезанного дольками. Негусто. Я принесла из дома макрель в соевом соусе, которую дед так и не доел. Рыба получилась что надо, на ее фоне скудный обед Кадзуэ выглядел еще более жалко. Она стала жевать безвкусный колобок. Пустой рис, слегка подсоленный, без всякой начинки.
— Я все-таки немного могу кататься. Мы с отцом несколько раз ходили на каток в Коракуэн.[22]
— А форма тогда зачем? Выходит, зря ее сшила?
— Не твое дело! — огрызнулась Кадзуэ, но, похоже, вспомнила, что мне обязана — я ведь должна была поговорить с Юрико, — и откусила дольку помидора, пытаясь скрыть вырвавшиеся наружу эмоции. Она явно перевозбудилась — красный сок брызнул изо рта, стал капать на стол. Ничего не замечая, Кадзуэ продолжала жевать с видом аскета-подвижника. Наверное, ей было очень противно это есть.
— Такая форма… да еще за каток платить. Дорогое удовольствие, — не отставала я. — Отец-то не против?
— А чего ему быть против? — Кадзуэ сердито поджала губы. — Мы не нуждаемся.
Что-то не похоже. Судя по спартанской обстановке в комнате Кадзуэ, лишние деньги им бы не помешали. Да и папаша вряд ли стал бы требовать с меня за телефонный звонок, если б они не нуждались.
— Давай больше не будем о секции. Лучше скажи, ты у Юрико спрашивала?
Я отложила палочки и облизнула губы.
— Я ей сразу позвонила. Будь спокойна. Она сказала, что Такаси провел ее по школе, показал, где что. Только и всего.
— Понятно, — с облегчением проговорила Кадзуэ и вытерла испачканные в томатном соке пальцы платком, в котором принесла бэнто.
— И еще. Такаси сейчас как бы ни с кем не встречается.
— Классно! — Она радостно захлопала в ладоши. Врать ей было одно удовольствие. — А что она сказала про год старше?
— Что это не имеет значения. Такаси вроде даже нравятся артистки постарше.
— Хмм. И кто?
— Типа Рэйко Охары,[23] — не задумываясь, ляпнула я первое, что пришло в голову.
Тогда по ней многие с ума сходили.
— Рэйко Охара!.. — разочарованно протянула Кадзуэ, закатывая глаза. Мол, куда мне с ней тягаться? Обвести ее вокруг пальца ничего не стоило.
Сердце заколотилось в груди, когда я вспомнила, как обманывала Юрико, когда мы были маленькими. Хотя, надо сказать, она не очень верила моим выдумкам; что-то в ней им сопротивлялось. Недалекий человек всегда всех подозревает, боится, как бы его не надули. Но Кадзуэ другая, поэтому она легко проглотила мою наживку. Ее мозги контролировал отец, и в чем-то она была совершенно беззащитна. В этом смысле — прямо непорочная дева.
— У меня есть шансы? Как думаешь? — Кадзуэ исподлобья посмотрела на меня. Она была о себе большого мнения, и уверенность вернулась к ней быстро.
— Конечно, — твердо заявила я, чтобы она больше не сомневалась. — Ты здорово учишься, а Такаси, похоже, таких ценит. Он Мицуру знает. Может, она ему нравится.
— Мицуру? — Потрясенная Кадзуэ посмотрела на нее. Та, разобравшись с принесенными из дома сэндвичами, читала книжку. Наверное, какой-нибудь роман на английском.
Глядя на профиль Кадзуэ, буравившей Мицуру взглядом, я чувствовала, как она закипает от ревности. «Что толку? Все равно у тебя шансов ноль. Потому что Мицуру — чудовище», — думала я, с неприязнью рассматривая профиль Кадзуэ.
Мицуру обернулась и посмотрела на нас — видно, почувствовала взгляд Кадзуэ, — но без всякого интереса. Интересно, почему она ни словом не обмолвилась о вчерашнем визите деда в «Блю ривер»? Может, мать ей не рассказала?
Кадзуэ не отставала:
— А еще какие девчонки ему нравятся?
— Ну… он же парень. Наверное, красивые, симпатичные.
— Красивые… Да… — Она откусила от рисового колобка и вздохнула — Эх, была б я такая, как Юрико! Мне бы ее лицо. Вот это жизнь была бы! С такой внешностью да с мозгами… О чем еще мечтать?
— Но она же монстр!
— Ну и что? Зато ей с учебой париться не надо. Я бы тоже не отказалась.
Это было сказано на полном серьезе. И что же? В конце концов из нее и получился настоящий монстр. Но тогда я, конечно, и представить не могла, чем все это кончится. Вы думаете, из-за моего отношения Кадзуэ пошла по кривой дорожке? Хотите сказать, я виновата? Да ничего подобного! Я уверена: в каждом человеке есть что-то такое, сердцевина, что ли, которая его формирует и от которой все зависит. И причина того, что Кадзуэ так изменилась, кроется в ней самой.
— Что ты клюешь, как птичка? За завтраком переела? — спросила я, когда Кадзуэ съела все, что было в ее коробке.