Я тяжело вздохнула. «Зачем я трачу время на эту ерунду?» — крутилось в голове. Я не находила себе места, разбирало то ли нетерпение, то ли раздражение. Я очень хорошо относилась к Мицуру, даже любила ее, можно сказать. Но она сама признавалась, что изображала из себя талант, потому что хотела утереть всем нос. А я-то думала, мы с ней оттачиваем свое оружие: я — злую волю, Мицуру — ум, — не для утирания носов, а для выживания в женской школе Q.
Мицуру неуверенно взглянула на меня:
— Я что-нибудь не так сказала?
Я решила дать ей понять, какие у меня мрачные мысли. Иначе она снова примется твердить про тюрьму.
— В университете ты тоже стала лучшей на курсе?
Мицуру молча закурила третью сигарету. Что она скажет? Я замахала рукой, отгоняя дым.
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто любопытно.
— Скажу правду: не получилось. Ходила в середнячках. Как я старалась, как слушала преподавателей, сколько сидела по ночам!.. И все равно всех обойти не сумела. А чему удивляться? Ведь в университете собрались лучшие со всей страны. Чтобы в этой компании всех обойти, надо такие мозги иметь от природы… Так что, откровенно говоря, в университете из меня звезды не получилось. Проучившись два-три года, я поняла, что первое место мне не светит, — дай бог в первой двадцатке удержаться. Для меня это было настоящим потрясением. «Как же так! — думала я.
— Разве может такое быть со мной!» В общем, пережила кризис личности. И что, ты думаешь, я решила?
— Понятия не имею.
— Решила выйти замуж за человека с настоящим большим талантом. Это мой муж. Такаси.
Такаси… У меня сразу возникла ассоциация с Такаси Касивабарой. Но я помнила фотографию мужа Мицуру в газетах. Худощавый, в очках, он производил впечатление научного работника. С Касивабарой у него не было никакого сходства. Уж не знаю, какой у него талант, но замуж за такого выходить?.. Мне такого красавца даром не надо. Глядя на него с точки зрения физиогномики, я отметила заостренные уши — как у демона, маленький рот. Средняя и нижняя части лица говорили о слабости характера. Лицо человека, которого во второй половине жизни ждет трагическая судьба. В случае с Такаси физиогномика бьет в самую точку.
— Я видела твоего мужа в газетах.
— Да уж… Он знаменитость.
— Как и ты.
Мицуру вспыхнула — то ли от иронии, которую почувствовала в моем голосе, то ли у нее снова случился прилив. Людей в ее секте удерживали силой. Тех, кто пытался сбежать, держали взаперти и, накачав наркотиками, проводили с ними обряд инициации. Несколько человек умерли от передозировки. Однако эти случаи еще не столь жутки по сравнению с тем, что сотворил супруг Мицуру. Тот уморил газом крестьян и детей. По приказу руководителя секты, страдавшего манией преследования, распылил горчичный газ над полями фермеров, которые не хотели, чтобы рядом строилась штаб-квартиpa секты. На свою беду, в это время на полях оказалась группа учеников начальной школы — у них был урок природоведения. Пятнадцать детей погибли от газа.
— Ты знаешь, что такое осмотическое давление? — поспешила сменить тему Мицуру.
«Когда же она от меня отстанет?» — подумала я, несогласно тряхнув головой.
— Ну так вот. Самый простой пример: вымачиваешь селедочную икру. Кладешь ее в воду, насыпаешь соли, чтобы получилась как бы морская вода. Соль уходит оттуда, где ее много, туда, где ее меньше. Ты так делала?
Я уже больше десятка лет не ем такие деликатесы. Кошелек не позволяет. Не дождавшись ответа, Мицуру мельком взглянула на меня и, решив, видимо, привести более понятный пример, ляпнула:
— А улиток солила? — Столкнувшись с моим недоуменным взглядом, Мицуру смущенно сказала: — Короче, я думала ума набраться, выйдя замуж за такого гения. Надеялась, что интеллект осмотическим давлением передается.
Я заметила: когда она говорила — начинала как-то странно обмякать, словно парус, потерявший ветер. Ее тело делалось каким-то плоским, на руке, державшей сигарету, проступали уродливые жилы. Неужели Мицуру в самом деле надеялась занять у мужа ума — у него убавить, а себе пропорционально прибавить? Я не знала, что и думать. Как же так? Куда все подевалось? Вместо прежней умной и сообразительной Мицуру передо мной сидела какая-то дремучая дура.
— К тому времени мать рассталась с твоим дедом и вступила в секту, заявив, что хочет избавиться от иллюзий. Иллюзии — мирская суета.
— Это хорошо, наверное. А на деда ей было наплевать.
Я невольно повысила тон, и Мицуру заискивающе проговорила в ответ:
— Ты тоже не можешь меня простить. Что, я не человек, если оказалась в такой секте?
Я склонила голову к плечу:
— Ну ты даешь! У тебя шариков не хватает?
— А!.. Вот молодец! В самую точку попала! — Мицуру гордо вскинула голову. — А сама-то… давно на внешности сдвинулась. Только об этом и думаешь. У тебя комплекс из-за того, что Юрико была такая красивая. Это понятно. Но надо же и меру знать! В школе ты просто раздувалась от гордости, что твой отец — иностранец. А все смеялись у тебя за спиной.
А все смеялись у тебя за спиной. Потому что ты совершенно некрасивая. Зато какая у тебя воля!
Я никогда не думала услышать от Мицуру такое непотребное вранье. Это было уже слишком. Но я никак не могла сосредоточиться, чтобы сказать что-то в свою защиту. Надо иметь в виду, что Мицуру шесть лет провела в тюрьме. Поэтому думали мы с ней по-разному. И тут уж ничего не поделаешь.