Рядом — пустырь. Отец гордится, что мы устроились в пределах городской черты, но мне это больше напоминает пригород. Но стоит мне только об этом заикнуться, как он начинает сердиться. Улицы в Берне прямые, все люди высокие и говорят на непонятном языке. Держатся высокомерно. Для меня это хороший урок.
Для меня это хороший урок.
Вот что со мной случилось на днях. Когда я переходила улицу — как всегда, по правилам, на зеленый свет, — меня задела машина. Бампером зацепила пальто, порвала подкладку. Сидевшая за рулем женщина выскочила из машины и вместо того, чтобы извиниться, как я думала, стала на меня кричать. Я не понимала, чего от меня хотят, а от все больше горячилась, тыча пальцем в мое пальто. Скорее всего, говорила, что это я виновата: ходят всякие нараспашку, за машины цепляются. Я извинилась, что доставила ей неудобство, и пошла домой. Вечером рассказала об этом случае отцу; он страшно разозлился. «Не лезь ты со своими признаниями, что не права, — сказал он — Оправдываются только дураки. Надо было с нее денег взять за подкладку». Мне стало ясно, почему отец не имеет привычки извиняться: они здесь все такие. Еще один урок.
Скоро три месяца, как мы сюда приехали. Наконец-то нам привезли обстановку, которую мы отправили морем. Теперь можно вздохнуть спокойно. Хотя она совсем не подходит для современной квартиры, где мы сейчас живем. У отца от этого портится настроение. Ворчит, что надо было все купить здесь, а японская мебель никуда не годится. Я отвечаю: какой смысл об этом рассуждать, денег-то на новую мебель все равно нет. От этого он еще сильней распаляется: почему заранее обо всем не посоветовались? Мне кажется, он опять становится таким, как раньше. Постоянно на взводе. Вернувшись на родину, еще больше зациклился на себе. Я его раздражаю своими ошибками. В последнее время отец предпочитает гулять только с Юрико. Без меня. Юрико, похоже, довольна. Она подружилась со старшим сыном дяди Карла (он работает у отца на фабрике), и они часто бывают вместе.
Меня очень удивило, как здесь все дорого. Вот уж не думала. Пойти куда-нибудь пообедать или поужинать — больше двух тысяч иен с человека. И я бы не сказала, что очень вкусно. Натто [4]- 600 иен. Представляешь?! Как говорит отец, все дело в налогах, хотя у меня впечатление, что местная публика просто хорошо зарабатывает.
А у отца с новой работой пока не ладится. Толи не может на заводе найти общий язык с коллегами, то ли у самого дяди Карла дела не очень. Не знаю. Но он возвращается домой мрачный, спрашиваю его о работе — молчит. Будь ты здесь, были бы одни ссоры. Так что, думаю, хорошо, что ты не поехала. Юрико ходит с таким видом, словно ничего не замечает.
На днях ходили к дяде Карлу в гости. Я принесла тираси-дзуси. [5]Сама приготовила. У него жена француженка, Ивонна. У них двое детей. Старшему, Анри, что на заводе работает, двадцать лет. Дочка еще учится в школе, старшеклассница. Я спросила, как ее зовут, да забыла. Очень похожа на Ивонну, просто копия. Светленькая, нос с горбинкой, как у орла. Полная и совсем не красивая. Увидев Юрико, Ивонна и Карл чуть не упали. Карл сказал только: «Неужели от браков с азиатскими женщинами получаются такие красотки?» А Ивонна угрюмо промолчала.
Если говорить о Юрико, нам пришлось столкнуться со странной реакцией. Мы втроем идем погулять в парк. Навстречу попадаются люди, и все смотрят на нас как на какую-то диковину. В конце концов какая-нибудь старушенция подходит, чтобы поинтересоваться, из какой страны наша приемная дочь. Почему она так спросила? Потому, наверное, что здесь есть люди самых разных национальностей и во многих семьях живут приемные дети. Когда я сказала, что это наш собственный ребенок, она не поверила. Я по ее лицу поняла. Видимо, люди не могут смириться с мыслью, что у невзрачной азиатки родилось такое красивое создание. Отец говорит, что я слишком много об этом думаю, но избавиться от этого ощущения я никак не могу. Чтобы у желтой — да такая дочь! Они считают, что это невозможно. А я думаю: «Никакая Юрико не приемная, это я ее родила. Вот вам, утритесь!»
Напиши, как живешь.
Отец говорит, что мы обязаны держать тебя в курсе наших дел. Передавай привет деду.
Часть 2
Класс голосеменных
1
«20 апреля 2000 г., утренний выпуск
19 апреля после 18 часов в квартире 103 по адресу: «Грин-Вилла апартментс», Маруяма-тё, Сибуя, обнаружено тело женщины. О находке по телефону 110[6] сообщил управдом. Следствием, проведенным 1-м следственным отделом Главного полицейского управления совместно с полицейским участком района Сибуя, установлена личность погибшей — это Кадзуэ Сато, 39 лет, проживавшая в Кита-Торияма, Сэтагая, сотрудница строительной фирмы G. Судя по странгуляционным следам на шее г-жи Сато, она была задушена. 1-м следственным отделом создан штаб по выяснению обстоятельств убийства, который приступил к работе.
В результате следственных действий установлено, что в последний раз г-жу Сато видели 8 апреля около 16 часов, выходившей из своего дома. Куда она направилась — неизвестно.
Труп г-жи Сато был обнаружен в квартире, пустовавшей с августа прошлого года. Дверь квартиры была не заперта. Тело лежало на спине посреди комнаты площадью около 10 кв. м. Сумка убитой оказалась при ней, и хотя было известно, что при себе она имела около сорока тысяч иен, деньги из кошелька исчезли. На г-же Сато была та же одежда, в которой ее видели выходящей из дома 8 апреля.