— Что ты здесь делаешь?
— Ого! Это ты? — Чжан удивленно уставился на меня. Я заметила, как на его шее блеснула золотая цепочка.
— Это Юрико цепочка?
— А-а… эта? — Он коснулся цепочки, будто вспомнив о ее существовании. — Значит, ее звали Юрико?
— Да. Моя знакомая. Она всегда одевалась как я. Один в один.
— Ну одевалась и одевалась, — отвечал Чжан, поигрывая цепочкой. На краю матраса расплылось мокрое пятно — натекла вода с моего зонтика, но Чжану было все равно.
— Ведь это ты убил Юрико, да?
— Да. Она меня попросила, вот я и убил. Получилось, как с моей сестрой. Я тебе сказал, что она упала в море и утонула. Это неправда. Я ее убил. В контейнере по пути в Японию мы каждую ночь занимались сексом. Такая скотская жизнь была ей противна, и она стала просить, чтобы я ее убил. Плакала. Я много раз говорил ей: «Ничего страшного. Будем как муж и жена», — но убедить так и не сумел. И столкнул ее в море. Волны уносили ее все дальше, она махала рукой, прощаясь со мной. И улыбалась. Сестра была рада, что расстается с такой жизнью. Чтобы приехать в Японию, мы залезли в долги. Идиоты! И теперь, если женщина просит убить ее, я убиваю. Если человек не может разобраться со своей жизнью, я делаю это за него. Ну а ты что думаешь?
На лице Чжана, едва различимом во мраке, мелькнула улыбка. Ветер крепчал, заливая наши лица дождем. Я отвернулась, пытаясь укрыться, а Чжан только поморщился. На лбу у него блестели дождевые капли.
— Я пока не хочу умирать. Может, потом, когда-нибудь…
Чжан схватил меня за ногу обеими руками.
— Какая же ты тощая! Как скелет. Почему? Может, ты больная? Вот моя сестра и Юрико, они нормальные, а с тобой что происходит?
— Я — больная? Но мне не хочется умирать.
— Есть люди, которые уже одной ногой в могиле, хотя сами этого не знают, а бывают и такие, кто здоров как бык, но все равно выбирают смерть. Согласна?
На меня вдруг навалилась тоска. Почему с Чжаном мне так одиноко и невесело? Я присела на грязный, насквозь промокший матрас. Чжан обхватил меня за плечи и прижал к себе. От него пахло потом и нестираной одеждой, но мне было все равно.
— Пожалей меня. Пожалуйста.
Я опустила голову на грудь Чжана, перебирая пальцами поблескивавшую у него на шее цепочку.
— Ладно. А ты пожалей меня.
Так мы держались друг за друга, нашептывая:
— Пожалей меня, пожалей меня.
9
[Месяц][день]
Сибуя:? Араи, 10 000 иен
Сибуя: иностранец, 3000 иен
Чжан — лгун, на котором клейма негде ставить. Редкая сволочь. Да еще и убийца в придачу. Я стояла в магазине у стойки кассы, чтобы заплатить за банку пива, пачку сушеного кальмара и пузырек таблеток «джимнемы», и думала о Чжане.
— Эй! — Кто-то постучал мне по спине.
Тут только я заметила, что протиснулась к стойке без очереди. Это меня не смутило, и я сказала кассирше:
— Дайте мне еще одэн. С рыбой, дайконом и конняку. И побольше бульона.
Человек у меня за спиной недовольно хмыкнул, но девчонка на кассе — я часто заглядывала в этот магазин, и она знала меня в лицо, — ни на кого не обращая внимания, подошла к баку из нержавейки, в котором подогревался одэн, и принесла, что я просила. Две молодухи, стоявшие за мной, что-то пропищали насчет «некоторых, что норовят без очереди пролезть», но я так на них зыркнула, что они сразу сбледнули с лица. В последнее время я чуть что — прямо в глаза смотрю. И на работе, и дома. Я — чудовище. Совершенно особое существо. И если кому-то это не нравится, пусть попробует стать такой, как я.
Выйдя из магазина, я отхлебнула бульона. Теплая жидкость полилась в горло — я знала, что от нее сжимается желудок. Пусть будет еще меньше. Показалась электричка из Сибуя. Вытянув шею, я наблюдала, как она подходит к станции Синсэн. Может, Чжан на ней приехал?
Прошло больше полугода с дождливого вечера, когда мы обнимались на крыше. Сейчас январь. Зима в этом году, слава богу, мягкая, жить можно. На станции я всегда осматриваюсь, не появится ли Чжан. Только раз, с улицы сквозь ограду, я заметила на платформе человека, похожего на него, но только похожего. Мы не виделись с того самого вечера. Ну и замечательно! Он для меня ничего не значит. Я буду заниматься, чем занимаюсь, а он — сам по себе, пусть забудет про то, что убил Юрико, и живет как хочет.
В тот вечер на нас с Чжаном напала сентиментальность. И тем не менее, услышав его речи, я не удержалась и прыснула.
— Мне понравилась та проститутка… Ну… которая Юрико.
— Ой, уморил, честное слово! Как так может быть? Вы только-только встретились. И потом, она же шлюха. Клейма негде ставить. Да она тебе и не поверила. Юрико мужиков терпеть не могла.
Я рассмеялась, а Чжан схватил меня за горло, будто хотел задушить.
— Что смешного? Хочешь, и тебя придушу, сука?
В его зрачках оранжево блеснул отсвет лампочки, висевшей над лестничной площадкой. Мне показалось, в них живет какое-то жуткое существо, от которого мороз по коже дерет. Испугавшись, я оторвала от себя руки Чжана и вскочила. На лицо упали капли дождя. Я подняла руку, чтобы вытереться, и поняла, что это не вода, а слюна. Слюна Чжана. Сперма, слюна… От мужиков женщина получает только отходы жизнедеятельности. Чжан махнул рукой: вали, мол, отсюда! Уговаривать меня было не надо.