Внезапно крейсер Кима, отделившийся от остальных, оказался над кораблем пурпурных без черного навеса, вся палуба которого, от носа до кормы, была заставлена черными треугольниками. Их было очень много, более полусотни. Если эта силища поднимется в воздух, решил Ростик, сопротивляться будет невозможно, останется только сдаться.
И тотчас Ким приспустился к этой заставленной черными треугольными тенями палубе, а потом последовал его жесткий приказ:
— Бросай!
Рост приник к одной из смотровых щелей и увидел… Из их летающего треугольника стали выливаться слабые после предыдущих взрывов сверкающие капли… Это были химические бомбы Бабурина. Их было довольно много, и падали они до тех пор, пока Ким опять не заорал: — Да хватит уже!.. У нас же и другие цели имеются.
Невероятным образом, чуть не выбросив Ростика через прицельные окна наружу, он крутанул крейсер на месте, и стало ясно, что по ним стреляют. Если бы Ким не обманул противника, возможно, их тут бы и прикончили.
— Не успели, гады, — отозвалась Лада. — Теперь…
И захлебнулась: ее грудь была в крови, она вывалилась бы из кресла, если бы не ремень, перетягивающий ее поперек живота.
— Заменить! — скомандовал Ким.
— Не надо… Я в порядке, — отозвалась слабеньким, совершенно девчоночьим голоском Лада, цепляясь окровавленными ладонями за рычаги. — Это ожог.
Это был не ожог, Рост хорошо видел, что кровавая пена пузырилась на ее восковых губах. Заряжающий его пушки, о котором Ким еще перед вылетом говорил Ростику, что он может быть вторым пилотом, тут же выволок Ладу из кресла и уселся на ее место, даже перевязаться она должна была сама. Рост остался в башенке один.
— Сейчас они узнают! — кричал Ким.
Когда Рост не очень скоро, из-за боли в груди и в пояснице от того, что он действительно здорово треснулся о поворотные рукояти башни, сумел снова обосноваться в кресле стрелка, они шли уже под навесом из черной ткани, обрывками свисающим с высоких, металлических ферм, устроенных на каждом из этих кораблей.
Тут от палубы поднимались, словно невиданные деревья, сложные надстройки, с непонятными чужому глазу выступами, и квадратными, ярко освещенными окнами. По палубе, ничего не соображая, бегали почти человеческие фигурки, слабые и испуганные тем, что на них вот так жестоко и эффективно напал кто-то другой, безжалостный и сильный…
Пушек среди этих выступов было немного, но они все-таки были, и некоторые из них, заметив явно чужой треугольник, принялись стрелять. Собственно, они палили, не переставая. Как и пушки, их крейсера поливали огнем все вокруг, стараясь нанести как можно больше повреждений, посеять панику..
И вдруг они напоролись на настоящую батарею из некрупных, но очень уж многочисленных пушек. И сознание Ростика раздвоилось… Он почему-то представил, как эти пушки полыхают лучами в лицо Кима, который в своем шлеме, ощерившись, пробует подавить их своим реденьким, хотя и беспрерывным огнем…
А еще, как бы со стороны увидел себя самого, палящего, как и остальные, ругающегося сквозь зубы, потому что не может быстрее вставлять в казенник новые обоймы.
..
Но сражаться десятком орудий против противника, превосходящего их по огневой мощи раз в двадцать, было невозможно… Поэтому, прежде чем их серьезно потрепали, Ким бросил треугольный крейсер человечества вертикально вверх…
Он прошиб черный навес над ними. И огонь снизу стих. Ким оказался даже настолько умелым пилотом, что еще раньше как-то развернул свой крейсер, чтобы уйти из зоны обстрела самым эффективным образом… Подробностей Ростик не понял, но теперь у них возникла небольшая передышка, чтобы вытереть пот… Хотя, возможно, и дольше — чтобы оглядеться. Это было очень здорово, почти нереально по меркам этого боя. Если бы Рост мог, он прямо тут же вручил бы Киму орден, хотя понимал — орденами, если они уцелеют еще с полчаса, тут не обойтись. Нужно было что-то большее, например, все-таки победа.
Глава 35
Плохо, подумал Ростик: или я паникую, или… всего, что происходит вокруг, слишком много, сознание не успевает обработать то, что видят глаза. Но теперь он мог и поразмыслить. Рост заорал, да так, что даже сам испугался, потому что на миг вокруг стало неестественно тихо:
— Ким, притормози!
— Ты чего орешь? И как я тебе приторможу, это же не трактор.
Но черный крейсер вполне послушно, опустив нос, притормозил, даже стал как-то озираться, покачиваясь из стороны в сторону. Росту было не до споров, его послушали, и на том спасибо.
Ближе к центру, где горели надстройки главных кораблей пурпурных, было тихо, только пламя освещало серый свод неба. На фоне этого неестественно оранжевого пламени темной, угрожающей и в то же время непонятной каплей застыл крейсер Евы, она тоже не торопилась, выбирая себе достойную цель, либо занималась каким-то другим делом. Ох, переаккуратничает она, решил Ростик, этих девиц вообще не следовало бы пускать в крутые бои, им все нужно, как в рукоделии, сделать оч-чень правильно.
Краешком своего внимания он понял, что потерял четвертый крейсер, и стало ясно, что теперь не найдет его уже никогда. В той стороне, где должен был находиться Антон, все было как раз наоборот, совершенно неправильно. Антон вертелся волчком над почти целенькими кораблями противника, стрелял так, что его антиграв казался каким-то сгустком огня, но становилось ясно, что долго он не продержится, должен будет выйти из боя хотя бы на полминуты…