Часа через три после того, как включилось солнце, фургоны вошли на отмеченную камнями территорию Храма. Рост решил их у этой границы не встречать. Пусть его и предупредили, но гостей такого сорта лучше всего было принимать во всеоружии. Он так и сделал, хотя понимал, что глупо тащиться всем табором восемьдесят тысяч километров по враждебному Полдневью, чтобы лишить жизни такую малозначащую персону, какой являлся он.
Когда до Храма осталось метров триста, волы вдруг встали. С переднего соскочил не старый еще высокий мужчина, к нему подбежали две девушки, и вся троица решительно зашагала вперед. Они подошли к самым дверям, видимо, намереваясь постучать, но Рост их окликнул:
— Назовите себя и цель своего визита.
Старик — все-таки вблизи он выглядел старше, чем издалека, — поднял голову, нашел Роста в окне башенки и улыбнулся.
— Мы из племени аймихо, присоединились к человечеству и приняли вашу веру. Меня зовут Сатклихо, а — это мои дочери… Винрад-ко и Баяпош-хо.
Дочери улыбнулись. Расчет оказался правильным, Рост понимал, что его покупают, но ничего не смог с собой поделать. Он тоже дернул краем губ, при желании это можно было принять за улыбку. Даже он сам мог бы ошибиться.
— Цель нашего тут появления — сделать тебя Познающим.
Мощно, решил Рост. Теперь, видимо, мне придется растаять, впустить всех внутрь и даже позволить женить себя на одной из этих красавиц. Кстати, хорошо бы знать, кого из девушек как зовут.
— Я фермер, — сказал он. — Я не понимаю слова Познающий.
— Ты узнаешь его, — серьезно ответил Сатклихо.
— Почему ты так уверен?
— Потому что мы уже знаем тебя. — Сатклихо подумал, совершенно человеческим жестом почесал седую щетину, которая через пару недель вполне могла сойти за бороду. — Мы изучили тебя, когда обнаружили ваш город почти семь годовых сезонов назад.
— Изучили… на расстоянии в восемьдесят тысяч километров?
— Видишь ли, Ростислав, когда ты поймешь наши возможности, это не покажется тебе странным.
Говорил он великолепно. Почти без акцента, с правильными интонациями и даже не ошибался в ударениях. Если бы Рост не знал, что это племя пришло откуда-то всего месяц назад, он бы решил, что видит перед собой одного из боловских стариков, с которым по каким-то причинам был не знаком прежде.
— Почему бы вам не приняться за обучение других ребят? Вероятно, есть толковые студенты в университете…
— Мы пришли на более чем двустах повозках. Как ты думаешь, — где находятся остальные?
— Значит, вы будете делать Знающим не только меня?
— Познающим — вы, люди, всегда преувеличиваете… Нет, не только. Но ты — наша главная надежда.
— Надежда в чем?
— Мы очень спешили. Но может быть, уже опоздали. — Старец опять почесал подбородок, было видно, что он привык чувствовать его гладким, и, лишь поддавшись людским обычаям, отпустил эту растительность.
Но может быть, уже опоздали. — Старец опять почесал подбородок, было видно, что он привык чувствовать его гладким, и, лишь поддавшись людским обычаям, отпустил эту растительность. — Все зависит от способностей. Нам кажется, только у тебя способности таковы, что мы все-таки можем успеть.
— Вы или мы?
— Мы все, люди… И аймихо, которые теперь тоже православные.
Так, решил Ростик, теперь не возразишь. Если у них и девушки способны рожать людей, тогда вообще аргументов «против» не остается.
— О какой опасности ты говоришь?
— Думаю, мы объясним это тебе сегодня же вечером.
Остаток дня все фургоны становились в подобие цыганского табора, причем некоторые шатры устанавливались даже на земле. Потом аймихо позаботились о животных — волах, гусях, козах. Потом принялись копать колодец, и тут Рост уже не выдержал. Он вооружился, как мог, оставил в Храме Винта и пошел к ним. На воображаемой границе лагеря он совершенно автоматически произнес:
— Л-ру.
И тотчас получил певучие ответы: «Л-ру», «л-р»… Казалось, каждый в этом лагере стремится заручиться с ним миром. Он прошел прямо к пяти мужчинам, из которых трое были инвалидами и которые копали колодец.
— Почему вы уверены, что тут будет вода? — начал он. — Но, даже если она будет, мне кажется, вы можете перекрыть тот ручей, что бьет у меня в подвале.
Сатклихо выслушал его со вниманием, лег на землю, раскинув руки, положил в пыль голову, прислушиваясь… Нет, это было что-то другое, не попытка расслышать подземные струи. Наконец он поднялся, отряхнул пыль с лица.
— Так может получиться… Но дело в том, что самый большой ручей, который дал бы нам достаточно воды, оказался именно «твоим».
Стоящий рядом старик еще более древний, чем Сатклихо, что-то проговорил не по-русски. Все немного улыбнулись. Рост не понял шутки и, стараясь оставаться спокойным, надел шлем. Забрало, правда, не опустил.
— Ты зря думаешь, что мы хотим причинить тебе вред, — отозвался Сатклихо. — Тут есть еще два подземных ручейка, вот старец и предложил их объединить, а чтобы это было не очень трудно, их придется вывести на склон вот той дюны. — И он махнул рукой в сторону холма метрах в трехстах от Храма.
— Как это — вывести, соединить?
— Потом поймешь. — Сатклихо повернулся к излишне предприимчивому дедушке и пояснил: — Нельзя выводить воду наружу. Она через пару лет пробьет овраг и будет хуже.