— Вообще-то, подначки это моя обязанность. Ну ладно. Если не хотите слушать, то не надо.
Я отхлебнул сразу половину стакана чая.
— Эзергиль, ты забыл зачем мы пришли? — поинтересовалась Альена.
— Вот и я над этим же думаю, — признал священник. — Допустим, пока только допустим, что вы говорите правду. И вы действительно те, кто говорите. То есть ангел и черт. Однако вы не находите, что ваша компания довольно странна? Ангел и черт, везде появляющиеся на пару. Вы же ведь должны э-э… не любить друг друга.
— Кому это мы должны? — осведомился я. — И почему?
— Ну… у вас ведь разные цели и все такое прочее.
— Так. Про прочее пока не будем. Давайте поговорим о целях. С чего вы решили, что они у нас разные?
— Ну, как же, черти же враги рода людского, падшие ангелы, мечтающие уничтожить творение господа.
Я подозрительно посмотрел на священника. Он казался предельно серьезен, но все же что-то заставляло меня усомниться в том, что он действительно так думает. Я молча допил свою чашку чая и налил еще.
— Вкусный у вас чай, — признался я. Альена согласно кивнула. Она пила небольшими глоточками с печеньем. И когда я начал уже второй стакан, она выпила всего чуть-чуть.
— Действительно хороший. Это я научился в армии. Был у нас там один сержант… Впрочем, это, как я понимаю, сейчас не важно. Продолжайте, уважаемый черт.
Еще издевается. Ну ладно.
— Хорошо. — Я решительно отставил свой чай, сцепил пальцы и облокотился на стол, твердо смотря на отца Федора. — Давайте отложим в сторону взаимные подначки. Мне не очень хочется играть в игру «кому раньше все это надоест». Считайте, что вы победили.
Священник кивнул.
— Я сразу понял, что ты умнее Ксефона.
— Умнее Ксефона быть не трудно. Гораздо труднее быть глупее его. А Ксефон так, мелкий пакостник. Как был им, так и останется. Я же с вами хотел поговорить вовсе не из-за него. Чтобы все прояснить, сразу скажу, что я слышал весь ваш разговор с художником. Слышал и его смешное предположение о том, что мы инопланетяне.
— Об этом я догадался. А подслушивал ли нас Ксефон?
— Нет! — Я решительно тряхнул головой.
А подслушивал ли нас Ксефон?
— Нет! — Я решительно тряхнул головой. — Вы священник, говоря понятным для вас языком. Хотя и в аду, и в раю слово священник уже настолько скомпрометировано, что мы предпочитаем другой термин — целитель душ. Так вот, вы целитель душ. Причем сами плохо понимаете свою силу. Вспомните хотя бы то, что случилось с Ксефоном. Как вы его обожгли своим прикосновением.
— Но с тобой это не прошло.
— Причину я объяснил. Она истинна. Вспомните, с какой целью вы подходили к Ксефону и с какой ко мне. К нему вы подошли помочь, искренне желая ему добра. А ко мне? Мне вы желали неприятностей. Неужели вы собрались бороться с чертом темными чувствами? Вам самому не смешно?
— Ах, вот оно что. Подставь вторую щеку.
Я поморщился.
— Вы, люди, воспринимаете все так буквально.
— Эзергиль, переходи к делу, — не выдержала Альена.
— Ах да. Ладно, оставим этот разговор.
— Один момент. Мне не совсем понятно, почему Ксефон не мог нас подслушать.
— Да потому что вы пожелали добра тому дому, — рявкнул я, выведенный из себя непонятливостью священника. — Вы благословили его. И ничто злое уже не могло проникнуть внутрь.
— А ты?
— Тьфу! Да почему вы решили, что я — зло?! Мать вашу!!! Вы что, совсем думать разучились? Почему это я — зло?!!
— Эй, не надо так нервничать. — Отец Федор с какой-то оторопью посмотрел на меня.
— Ладно, извините. Конечно, я тоже не мог заглянуть. Но вовсе не потому, что я зло. Просто ваша энергетика и моя взаимно неприемлемы. А вот она могла, — я кивнул на Альену. Она и подслушала. Я тоже слышал все. Через нее.
— Ангел подслушивал? Мне казалось, что ангелы — это такие… такие…
— Добрые, честные, чистые душой. Ага-ага. Тьфу. Да поймите вы, что мы не зло и не добро! Мы всего лишь ваше отражение! Отражение вашей веры! Мы такие же, как и вы! Не лучше, не хуже.
— Постой-постой, — насторожился священник. — Что ты там говоришь про отражение?
— А вы еще не поняли? Мы существуем только до тех пор, пока вы люди в нас верите. Вы бессмертны, мы нет. Мы как костыли для вас. Указываем путь, направляем, наказываем. И в тот момент, когда вы, люди, перестанете нуждаться в таких костылях, мы исчезнем.
— А Бог?
— Ой, попрошу только при мне о нем не упоминать. Однако отвечу. Он создал вас. Вы, люди, создали нас. Намек ясен? Мы такие, какими видели нас вы. Во времена инквизиции ангелы и черти тоже устраивали войны. Ангелы спасали людей, мы наказывали. Шли войны за души. Сколько тогда ангелов погибло от рук чертей, а сколько чертей от рук ангелов! Постепенно вы взрослели и мы взрослели. Вы стали прагматиками, мы тоже. Сейчас все сошлись на том, что ангелам и чертям нечего делить, поскольку каждый делает свое дело. Еще раз повторю: мы не можем быть лучше или хуже вас. Мы такие же, как и вы. Со всеми вашими достоинствами и недостатками.
Священник потряс головой.
— Для меня все это несколько необычно.
— Верю. И я лучше расскажу с чего все началось. А началось все с моего дяди, которого отец считает позором семьи, поскольку тот подался в крылатые. Это мы так ангелов называем.
Это мы так ангелов называем. Он приехал в ад по своим делам и взял меня в министерство наказаний. Там я и повстречался с одной неприкаянной душой…
Я начал рассказывать о том, что происходило со мной, и как я оказался на Земле. Отец Федор, забыв обо всем, слушал меня, открыв рот. Видно, для него мой рассказ был шоком. Очевидно, ад он себе представлял несколько иначе. А тут… такие же города, такие же жители со своими заботами, радостями и печалями. Только с хвостами.