— Эй, что с тобой парень?
Я махнул рукой и дружелюбно посоветовал:
— Да не обращайте внимания. Чесотка замучила. Вот еду лечиться. Говорят в раю медицина классная. Болезнь, конечно, заразная, но не волнуйтесь, вас в раю тоже вылечат.
Через секунду я остался в купе один. Усмехнувшись, я откинулся на спинку кресла и уснул. Проснулся я оттого, что кто-то хорошенько меня встряхнул.
— Этот что ль, чесоточный тут?
Я открыл один глаз. Рядом со мной стоял какой-то тип в костюме биологической защиты. Я недоуменно покосился на него. И только увидев за его спиной своих недавних попутчиков, сообразил, что к чему.
— Какой чесоточный? Это один из той троицы? — удивился я, махнув рукой за спину типа в костюме. — Не знал. Нет, вы, вообще, понимаете, что делаете?!! Да я родителям скажу, они вам такой иск вкатят!!! Вы что, своих пассажиров не проверяете?! Тут больные люди ездят, а что делает администрация?!
— Эй, это же ты больной! — Возмущенно завопил один из троицы.
Я про себя усмехнулся. Сам же громко возмутился:
— Они еще на меня валят!!! Перекладывают с больной головы на здоровую, так я еще и виноват!!! Шеф, они же нарочно врут, чтобы никто не мог их заложить.
Сам же громко возмутился:
— Они еще на меня валят!!! Перекладывают с больной головы на здоровую, так я еще и виноват!!! Шеф, они же нарочно врут, чтобы никто не мог их заложить. А я вот, — я залез в карман своей сумки и достал свою метрику и справку. В школе у нас перед каждыми каникулами проводили медосмотры. Эта же медицинская карта заменяла для несовершеннолетних документы. И я с гордостью продемонстрировал отметку «Здоров» в карте. — Да вы посмотрите на них!
Тип в маске обернулся. Мой порошок уже начал действовать, и все открытые места у троицы пошли красными пятнышками. Один из них уже вовсю чесался.
— Так!!! — Тип в маске грозно нахмурился. — Значит, вы решили надо мной поиздеваться?! Да?! Да еще все свалили на несчастного мальчика?! Ну что ж, посмотрим, во что вам это выльется. — Под протестующие вопли троицы, он вытолкал их в коридор.
Кажется, праздник у этой троицы вышел изрядно подпорченным. С другой стороны, они сами виноваты. Я же ведь их вежливо просил. Говорил, что устал. Все-таки быть вежливым — это великая вещь. Надеюсь, больше меня никто не потревожит. Ради его же блага надеюсь…
Где-то около девяти утра поезд миновал промежуточную станцию. Я с интересом разглядывал в окно роскошнейший дворец в котором, как я знал, жила Справедливость. Люди верно изображали ее с завязанными глазами. Если все время спать, то их просто разучишься открывать. Впрочем, я еще не слышал ни одной жалобы на ее суд. Там же находились и знаменитые Весы. В особо сложных случаях из рая и ада доставлялись личные дела душ и взвешивали их. Чья папка перевешивала, тех поступков в жизни человека и было больше. Перевешивала папка из рая, значит, человек был больше хороший, чем плохой. Если же перевешивала папка из ада, что ж, добро пожаловать к нам в котел.
Поезд остановился. Я переборол в себе желание спуститься на платформу. Нет, мне бы хотелось прогуляться, но у этого места был один крохотный побочный эффект — здесь любая ложь была правдой. Не в том смысле, что солгать нельзя. Просто любая ложь тут же становится правдой. Короче, не самое подходящее место для чертей. К счастью, стоянка оказалась недолгой, и соблазн не успел меня одолеть. Следующая остановка была в раю.
Подхватив сумку, я вышел на перрон и огляделся. Дяди нигде не было видно. Значит, он так? Значит, скрывается? Ладно, дозвониться я не смог, причины могут быть разные. Но чтобы он не пришел меня встречать, когда я лично надиктовывал сообщение его домовому… Тот не мог не передать его.
— Эзергиль?
Я обернулся. Передо мной стоял какой-то тощий тип, весь покрытый чешуей из иголок.
— Ты кто? — грубовато спросил я.
— Лешие мы, — буркнул тип. — Лешак — это имя такое. Меня просил встретить тебя твой дядя.
— Вот как? — я начал медленно закипать.
— Да. Он просил передать, что важные дела задерживают его на работе. Он очень сожалеет, что не может тебя встретить, и просил передать тебе вот это.
Я машинально принял ключи.
— Что это?
— Это ключи от квартиры твоего дяди. Он сказал, что ты можешь располагаться у него дома. Сказал, чтобы ты не стеснялся.
Я посмотрел на ключи в руке, потом на лешего.
— С каких это пор в раю стали запирать дома?
— Да с тех самых, как в рай стали пускать чертей, — буркнул леший. Похоже, он не слишком любил чертей.
— Счастливо.
— А… — но леший уже скрылся в толпе. Я же остался стоять на перроне с сумкой в одной руке и с ключами от дядиного дома в другой. С досадой я швырнул сумку на пол. И здесь перехитрил. Ну не верю я, что дядя вдруг оказался так сильно занят, что никак не может найти даже минуточки ни позвонить мне, ни встретить на вокзале. Однако устраивать скандал было глупо. Тем более здесь. Сразу придут такие дяди в белом. Начнут успокаивать, пообещают конфетку, а потом проводят к папе с мамой. Короче, достанут капитально. Сердито сопя, я подхватил сумку и вышел на улицу.
Первое желание, которое посещает меня при виде городов рая — это спуститься в ад и отыскать душу того архитектора, кто планировал наши города, а потом подложить под его котел побольше высококачественных поленьев, чтоб ему жарче там было. Их здания словно парили в облаках. Они казались воздушными. Весь город сиял в лучах солнца. И даже в пасмурную погоду он не выглядел мрачным. Он скорее казался умывающимся. А улицы!!! Они словно плыли над городом. Ты поднимаешься выше и выше, пока город не оказывается под тобой во всем своем великолепии. Город, полный цветов и радости. Эта радость буквально лучится со всех сторон. Тут и начинаешь задумываться об иммиграции.