— Да?
— Помнишь, как ты меня в церковь провела?
— Ну, уж нет… э-э… — Альена сердито уставилась на меня. — Ты уверен, что другого пути нет?
— Можем еще раз попробовать.
Альена мотнула головой.
— Ладно. Давай руку. Но это последний раз! Не слишком приятно впускать себе в мозги черта.
— Спасибо, я тебя тоже уважаю.
Альена что-то буркнула себе под нос и схватила мою руку.
— Приготовься.
Все было, как и в первый раз. Правда, на этот раз я даже краешком сознания не заглянул к ней в мысли. Зато начал осторожно направлять ее движения, мысленно указывая, что делать.
— Альена, открой для меня ту часть сознания, с помощью которой ты пытаешься соединиться.
Я буквально кожей ощутил ее нежелание приоткрывать передо мной даже часть своего сознания. Однако, вопреки моим опасениям, она спорить не стала. Теперь я мог непосредственно изнутри наблюдать за тем, что делает Альена. Ошибку я нашел быстро и указал на нее.
— Ишь ты, — удивилась Альена. — Вот, значит как. Ладно, попробуем.
Она моментально ухватила протянутую мной путеводную нить и устремилась по ней. Мгновение и… мы буквально свалились в комнату. Не материально, конечно. Однако для нас разницы не было.
— Вот это да! — удивился я. — Слушай, а ведь, похоже, это из-за священника и его благословления. Оно многократно усилило твои способности. Я и не знал, что вы, ангелы, при помощи людей усиливаете свои способности.
— Не все люди годятся, — отозвалась Альена. — Только немногие. Этот священник один из них. А теперь тихо, мы сюда что, друг с другом болтать пришли? Давай слушать.
— Ангелам, между прочим, подслушивать нельзя.
Девчонка наградила меня презрительным взглядом.
— Заткнись, я сказала. Дожили, черт начинает указывать, что можно ангелам, а что нельзя!
Я промолчал. Во-первых, я не спорю с дамами. А во-вторых, мы действительно пришли сюда не болтать.
Я огляделся. Алеша мирно спал в кресле в обнимку с котенком. Рядом с ним сидел его отец и с какой-то грустью глядел на сына. Изредка он протягивал руку, чтобы коснуться его, но в последний момент отдергивал ее, словно боясь разбудить. Похоже, ничего вокруг кроме сына его не интересовало. А вот священник был задумчив и медленно прохаживался по комнате.
Изредка он протягивал руку, чтобы коснуться его, но в последний момент отдергивал ее, словно боясь разбудить. Похоже, ничего вокруг кроме сына его не интересовало. А вот священник был задумчив и медленно прохаживался по комнате.
— Не понимаю! — повторял он. — Я ничего не понимаю.
Григорий Иванович недоуменно смотрел на него.
— Что вас тревожит?
— Все. Все это.
Художник слегка замялся.
— Вы не верите, что тут были ангелы и черти?
Отец Федор на миг замер.
— Хотелось бы мне думать, что все это обман… но, увы. Как вы иначе можете объяснить происходящее?
— Инопланетяне, — тут же отозвался художник. — Какая-то внеземная цивилизация, обогнавшая нашу на тысячи лет.
Священник задумался.
— Возможно. И зачем они все это устроили?
— Кто ж их знает?
— Нет, — отец Федор покачал головой. — Когда я положил руку на плечо Ксефону… нет, не может быть. Да и вспомните свои ощущения, когда та девочка вдруг засверкала. Короче, давайте примем за данность, что они черти.
— Лучше уж инопланетяне, — буркнул художник.
Священник, похоже, его не расслышал.
— Тогда этот Эзергиль мне непонятен. Совершенно непонятен. Он, безусловно, умен. Гораздо умнее этого Ксефона, хотя и строит из себя этакого шутника и разгильдяя.
Хм, умнее Ксефона, тоже мне комплимент. Покажите мне того, кто глупее Ксефона. И никого я из себя не строю. Больно надо.
— И он очень старался убедить нас, что охотится за душами мальчика и его матери.
— А что не так? — очнулся Виктор Николаевич. Упоминание сына словно пробудило его.
— Все не так. Он показывал, как хочет получить души людей, и тут же чуть ли не в открытую рассказал о способе, которым его можно одолеть.
— Э-э… может, мы чего не поняли? — недоуменно переглянулись Ненашев и Рогожев.
— Вспомните! Этот Эзергиль достаточно прозрачно намекнул, что с ним бесполезно бороться разными там символами. Только верой. Но в то же время он высмеял фанатиков. Он не про слепую веру говорил. А про что-то другое… про что же…
Ну, думай, думай! Не дай мне в тебе разочароваться! Даром я, что ли, тут под носом у Ксефона разные намеки давал?
— Я, кажется, понял, — тихо проговорил Ненашев.
В самом деле? Ну-ка, интересно, что ты там понял. Уж на тебя я рассчитывал в последнюю очередь.
— Этот Эзергиль говорил еще про веру в себя. Он говорил о том, что Бог вокруг нас и в каждом из нас. И что каждый человек при желании может стать лучше… стать ближе к Богу. Главное поверить. Поверить в себя, поверить и захотеть сделать себя лучше. Сделать шаг.
Ха. А этот тип не безнадежен. Не пил бы, таким человеком мог бы стать. Жаль нельзя посмотреть какая семья получилась бы у Ненашевых, если бы Виктор не пил. Впрочем, с учетом всего, можно предположить, что очень и очень неплохая. Я покачал головой. Блин, ну вот самому ему не обидно?
— Возможно, — задумчиво согласился священник.
— Я уверен, что прав.
А сомнение, между прочим, признак интеллекта.
Не надо быть слишком уверенным, а то легко стать самоуверенным.
— Возможно, — повторил священник. — Вот только непонятно, зачем Эзергиль давал нам эти намеки, если хочет победить? Что-то тут не так. Возможно, он и хочет, чтобы мы поверили ему, а истина где-то в другом месте.