Наконец-то я был дома. Будучи на Земле, я даже не представлял, насколько скучал по дому. Здесь, как мне казалось, даже воздух был лучше. Впрочем, возможно, что и не казалось. По крайне мере, у нас еще не было столько машин, сколько у людей. Может, оно и к лучшему.
Расставшись с дядей и Альеной, я теперь шел домой, таща на себе все свои вещи назад, которые дядя каким-то образом умудрился доставить мне в купе. Мог бы сразу к дому переправить. Тащи теперь их… Едва войдя во двор, я увидел нескольких своих одноклассников, которые встретили меня сочувственным взглядом.
— Эзергиль, как же ты так? — поинтересовался Турон, подойдя ко мне. Остальные тоже окружили меня, выражая сочувствия.
— Чего как же я так? — удивился я, с облегчением поставив свой багаж на землю.
— Ну, с Ксефоном, — добавила Мелисса. — Он тут недавно был. Всем раструбил о своей победе, и как он обманул тебя.
— А-а, — я расслабился. Я то уж испугался, что в мое отсутствие случилось что дома. — Ну, бывает, — сделал я печальное лицо. — Ошибочка вышла. Да ладно, мелочи все это.
Вокруг сочувственно повздыхали. Ксефона у нас в классе мало кто любил.
— А это правда, что ты собрался перебраться в рай? — опять вылезла Мелисса. — Ксефон еще рассказывал, что ты продался какой-то там ангелессе.
— И вовсе не какой-то! — сразу взвился я. — И совсем не продался! Что бы этот ваш Ксефон понимал!
— А-а, — рассмеялся Верилий, — значит, ангел все-таки был. Ну-ка, колись, Эзергиль она красивая?
Я закрыл глаза, представив лицо Альены.
— Она очень необычная, — выдохнул я.
Вокруг опять рассмеялись.
— Похоже, я теперь догадываюсь, почему Ксефон выиграл, — заметил Турон. — Этот ангел, ведь, наверняка тебе мешал. А ты… ты, как настоящий рыцарь, не смог выиграть у дамы.
Смех вокруг раздался громче, но ничего обидного в нем не было. Я мечтательно вздохнул.
— Да уж.
— Похоже, ради твоего ангела действительно стоило остаться на второй год, — заметил Верилий, хлопнув меня по плечу.
Я поднял с земли свои вещи и закинул их на спину.
— Ну, кто останется на второй год, мы еще посмотрим. Ладно, ребята, мне пора. Родители, наверное, уже заждались.
Задерживать меня разными вопросами не стали. Понимали, что все равно не отвечу. Меня мои одноклассники знали. Пройдя через сад, я поднялся на крыльцо. Дверь была не заперта, и мне не пришлось лезть за ключами.
— Рад вашему возвращению, молодой господин, — услышал я голос нашего домового.
— Я тоже рад тебя ви… э-э… слышать, Нафаня.
Распахнув дверь, я прошел в коридор, однако здесь меня ждала неприятность в лице брата.
— А-а! — удовлетворенно вскричал он. — Явился! Продул всю практику и теперь совершенно спокойно появился дома! Вот ведь позор семьи! Я ни разу не оставался на второй год. И в кого ты такой бездарь?
— Отвали, — буркнул я, вспомнив, что брат не знал задание моей практики. Слышал только, что дело касалось какой-то души и все. Собственно, сам виноват. Совершенно не интересовался делами родного брата. А раз так, пусть теперь подразнится. Посмотрим, что он запоет, когда я принесу из школы результаты. — Точно не в тебя, такого гения.
— Ты еще и хамишь?!
— Зорег, оставь ребенка в покое, — вышел в коридор отец. Он был в своей старой майке и рваных тренировочных штанах. Даже к приезду родного сына после почти десятидневного отсутствия не переоделся. — Не видишь, мальчик устал с дороги.
— Но, папа, этот балбес провалил свое задание! Это позор для всей нашей семьи.
— Но, папа, этот балбес провалил свое задание! Это позор для всей нашей семьи.
— Ну, провалил, ну и что? — невинно поинтересовался отец. Он повернулся ко мне так, чтобы его лица не мог видеть мой брат и подмигнул. Конечно же, отец не мог не знать о том задании, которое я получил. Как не мог не знать и о результате — дядя ведь наверняка ему все рассказал. И, подозреваю, что даже больше, чем мне.
— И это все, что ты ему скажешь? — возмутился мой брат. Конечно, его можно понять. Родители постоянно ставили меня в пример братцу. И тот теперь отыгрывался за все это. Он буквально наслаждался моим провалом. Вот спрашивается, за что мне достался такой брат? Нет, чтобы поддержать младшего… нет же, он еще и подножку подставит. Ну, погоди же, братик. Интересно, у меня еще осталась сажа?
Брат, похоже, по моему оценивающему взгляду догадался, что я что-то затеваю.
— Нет, отец, ты только посмотри на него! Опять какую-то гадость задумал! И ведь ничуть не раскаивается!
— А ты не давай ему повода делать тебе гадость, — отрезал отец. Он подошел ко мне и взял за локоть. — Что ж, сынок, пойдем-ка ко мне в кабинет. Там ты расскажешь мне обо всем.
— Правильно! И всыпь ему как следует! — опять вмешался мой братик, совершенно неверно истолковав намерения отца. Ни я, ни он, правда, не обратили на этот крик никакого внимания.
Однако прежде, чем отец успел впустить меня в свой кабинет, в квартиру стремительно вбежала мама.
— Сынок! — расплакалась она, бросаясь ко мне. — Наконец-то ты вернулся с этой испорченной и жестокой Земли! Ты цел? У тебя ничего не болит? Эти жестокие, злые, коварные люди тебе ничего плохого не сделали? — Мать, причитая, одновременно умудрилась ощупать меня всего в поисках переломов и прочих синяков.